Советская фантастика 20—40-х годов

Оказывается несостоятельной и технократическая жизненная позиция Петера Крейцкопфа. Изготовив «лунную бомбу» ценой больших жертв и достигнув Луны, он не видит цели, смысла своей дальнейшей жизни и срывается в неизвестность, в бездну. Безразличие к людям оборачивается забвением самого себя и неминуемой расплатой.

И все же именно романтика, фантазирование на основе реального опыта помогли А. Платонову отойти от наивного противопоставления природы и техники. Он внимательно всматривался в таких энтузиастов науки, как К. Циолковский, А. Богданов, В. Обручев, читал их произведения и убеждался, что считать природу враждебной стихией безнравственно. А. Платонов понял это не сразу.

Несколько лет он работал над повестью «Эфирный тракт». Ее герой — Михаил Кирпичников, очень похожий на самого писателя, случайно познакомился с работами деревенского мастера — самоучки Фаддея Попова. Ему понравилась идея («как случайную, нечаянную жизнь человека превратить в вечное господство над чудом Вселенной»), высказанная Поповым в неоконченной рукописи. Считая идею верной и вполне осуществимой, Михаил Кирпичников вступил в конфликт с инженером Матисеном, который «явно насиловал природу. И преступление было в том, что ни сам Мати — сен, ни все человечество еще не представляли из себя драгоценностей дороже природы. Напротив, природа все еще была глубже, больше, мудрее и разноцветнее человеков». Так считал и сам автор.

Заявленный с излишней пылкостью романтики «последнего и решительного боя», культ придатка машины рухнул. А. Платонов пришел к единственно верному: «Красота — все дни и все вещи, а не одна подземная и недоступная, гордая… она всегда в душе моей». Он не находился в «мире без происшествий», по выражению Ф. Достоевского. Фантастика помогла писателю найти верные ориентиры в литературе. Трилогия, рожденная «на заре туманной юности», стала прекрасным прологом ко всему творчеству А. Платонова, его «прекрасному и яростному миру».

Из земного гранита и инопланетных самоцветов сложил мир своих героев А. Грин. По воспоминаниям современников, он был еще нетерпеливее и категоричнее в установлении «сразу» равенства, честности, справедливости, красоты человеческих отношений для всех. Символом духовной и физической свободы человека стал поистине масштабный образ героя его первого крупного фантастического произведения — романа «Блистающий мир». Название говорит об особом романтическом понимании писателем пути достижения ранее невозможного «царства света». Друд, главный герой романа, — один из первых жителей этого мира, «в нем заложены гигантские силы… он определяет и разрешает случаи, по его воле начинающие сверкать скукой…». «Человек двойной звезды», «крупная душа», «его влияние огромно, связи бесчисленны».

Несмотря на божественное всемогущество, способность «парить в пространстве» и властвовать над всеми, он ближе к людям, чем, скажем, титанический Вогулов. Друд — простой человек, поднявшийся к вершинам знаний и полностью сознающий свою ответственность перед обществом.

А.Грин сознательно усилил в романе столкновение добра со злом, чтобы показать, как еще сильны и опасны темные силы. Объясняя Руне свой приказ об аресте «Двойной Звезды», ее дядя — министр говорил: «Представим же, что произойдет, если в напряженно ожидающую пустоту современной души грянет этот образ, это потрясающее диво: человек, летящий над городом, и вопреки всем законам природы, уличая их в каком — то чудовищном, тысячелетнем вранье. Легко сказать, что ученый мир кинется в атаку и все объяснит. Никакое объяснение не уничтожит сверхъестественной картинности зрелища. Оно создаст легко воспламеняющуюся атмосферу мыслей и чувств…»

Министру страшно. Он не изменил своего решения и после того, как Руна, побывав в тюрьме у Друда, возражает: «Я увидела и узнала его. Нет ничего страшного. Не бойтесь: это мечтатель».

Сам Грин очень верил в торжество таких мечтателей. Не зря же он вложил в уста Друда романтически одержимый ответ властолюбивой и корыстной Руне: «Одно верно: стоит мне захотеть, а я знаю тот путь — и человечество пошло бы все разом в страну Цветущих Лучей, стряхивая прошлое с ног своих без единого вздоха».

Друду не суждено поделиться своей тайной. Он погиб. Но смерть означала не ошибочность его принципов, жизненной позиции, а многотрудность пути к совершенству в изменяющемся мире. От простого обозначения символики социалистического А. Грин перешел к сложностям психологии человека будущего. В этом, думается, не только особенность героев «гринландии», но и их тайна, благодаря которой «Блистающий мир» и другие фантастические произведения писателя воспринимались как правда.

В романе одного из основоположников советской литературы, J1. Леонова, «Дорога на Океан» фантастика стала важной частью большого реалистического полотна. Без нее произведение не стало цельным.