Советская победа, всемирная история и будущее человечества

 Каков же сегодняшний расклад большой политики — спустя 70 лет после нашей Победы и 77 лет после мюнхенского антисоветского (антирусского) сговора?

 Если в 1938 г. на нашу границу выводили государство, которому протонатовцы предписывали совершить агрессию против СССР, то сегодня на границе с РФ уже натовцы (без всякого «прото-») пытаются создать потенциально агрессивное государство во главе с русофобской хунтой, чья политика должна спровоцировать Россию на такие действия, которые «мировое сообщество» (читай: североатлантическая верхушка и подконтрольные ей СМИ, а точнее СМРАД — средства массовой рекламы, агитации и дезинформации) преподнесут в качестве «агрессии против миролюбивого Запада», со всеми вытекающими последствиями.

 Сегодня видно — по крайней мере тем, кто не слеп, — как перекликаются эпохи. В 1930-е годы коллективный Запад (правда, без активного участия США, стремившихся тогдашний британоцентричный Запад подчинить) поощряли немецких нацистов, науськивая их против СССР. Сегодня тот же Запад, но уже во главе с США (точнее, той частью англо-американского истеблишмента, которая рвёт жилы: свои и чужие, — ради спасения доллара) тоже науськивает против России нацистов, только теперь украинских. Более того, Запад и наши так называемые «союзники по антигитлеровской коалиции», сначала тянувшие с открытием «второго фронта» до 1944 г., а с 1944 г. начавшие точить нож против СССР, сегодня отказываются голосовать за осуждение нацизма, за резолюцию, осуждающую нацизм, — тут комментарии попросту излишни.

 С одной стороны, нынешняя мировая ситуация отличается от конца 1930-х — начала 1940-х годов не в нашу пользу: во-первых, нынешняя Россия существенно слабее СССР, причём не только и даже не столько в военном плане (благодаря ядерному оружию мы до сих пор можем нанести неприемлемый ущерб главному агрессору нашей эпохи — США), сколько в экономическом и, что ещё важнее, в социально-политическом и идейно-духовном. Наличие взращённой в горбачёвско-ельцинские времена и распустившейся пышным дурноцветом в нулевые «пятой колонны» резко контрастирует с СССР конца 1930-х годов, где «пятая колонна» после 1937 года была почти полностью вычищена. Аналогичный контраст мы видим в плане социальной поляризации, а следовательно, социального единства общества в идейно-духовной сфере. О какой идейной силе можно говорить в условиях де-юре запрета идеологии, когда де-факто кривляется и куражится идеология неолиберализма с сильными антигосударственными и антирусскими обертонами? В конце 1930-х, после того как в 1936 г. впервые был употреблён термин «советский патриотизм», а 7 ноября перестало праздноваться как Первый день мировой революции, пошёл процесс акцентирования русских традиций, национальной культуры, русской воинской славы. С этим едва ли можно сопоставить проявившуюся в последние годы моду на МФБ (монархизм, феврализм, белогвардейщина)-комплекс, где под видом национальной традиции протаскивается позднесамодержавная и белогвардейская реальность, тесно связанная с североатлантическим Западом, экономически и ценностно ориентированная на него. Возможно, определённые сегменты правящего слоя РФ чувствуют свою классовую близость именно к этой реальности, но остаётся фактом, что Большая Система Россия эту реальность отвергла и смела, построив на её обломках системный антикапитализм, который «свою» германскую, в отличие от самодержавия, выиграл, обернувшись сверхдержавой.

 Во-вторых, в отличие от конца 1930-х — начала 1940-х годов Запад на государственном (блоково-государственном) уровне выступает как единое целое во главе с явным лидером — США; ФРГ и Япония, по сути, являются американскими протекторатами, Великобритания действует в симбиозе с США, Францию с её нынешним руководством можно не принимать в расчёт.

 В то же время есть три фактора, способные не только нейтрализовать указанные два, но и перекрыть их. Фактор «А» — меняющаяся в государственно-патриотическом плане ситуация внутри России, причём как «наверху» (обострившееся сирийским и особенно украинским кризисами противостояние «приказчиков», готовых сдать страну транснациональным корпорациям, и «контролёров», чьи политико-экономические интересы требуют укрепления суверенитета с созданием международных антиглобалистских территориальных и политических объединений/блоков), но и «внизу» — рост осознания, что собой представляет Запад в реальности его целей вообще и по отношению к России в частности, переосмысление в позитивном плане отношения к советскому прошлому и в негативном — к капитализму. Всё это создаёт иной морально-политический климат, чем в 1990-е годы.