Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века

Вот как характеризовал события 6 апреля 1927 г. известный ленинградский китаевед доктор исторических наук. Г. В. Ефимов в коллективной монографии «Международные отношения на Дальнем Востоке»: «Во время налета было захвачено большое количество всякого рода материалов, в том числе документов, о подлинности которых нельзя судить уже по одному тому, что никаких советских официальных представителей при обыске не было (да, но есть советские архивы, где эти документы могут храниться. — В. У.). Первые из опубликованных «документов» носили явную печать фальшивок (некоторые из них были написаны даже по старой орфографии)».[882] Китайский историк Си Уи из Пекинского института новой истории академии общественных наук попытался разобраться со вторым утверждением — являются ли эти документы фальшивыми. Результаты своего исследования он опубликовал в статье «Фальсификация так называемых «Указаний военному атташе в Китае» в целях доказать наличие советского «заговора»».[883] После тщательного исследования документов (фотокопии сохранившиеся в архивах полицейского управления Пекина) и бесед с очевидцем и непосредственным участником событий, бывшим чжанцзолиновским дипломатом Чжан Гочэнем, который в 1927 г. возглавлял комиссию по подбору и переводу захваченных советских документов и признался, что первые опубликованные документы были фальшивками, автор приходит к выводу, что данный документ (Указания Москвы военному атташе в Китае, подготовленные на основе Пленума ИККИ по китайскому вопросу) — фальшивка. На чем же Си Уи основывается? Прежде всего автор акцентирует внимание на наличии серьезных смысловых разногласий политического характера между текстом «указаний» и «Резолюции», прямых противоречий в принципиальных вопросах, касающихся характера, особенностей и перспектив китайской революции. Тщательно сопоставляя содержание «указаний» с документами Коминтерна, автор аргументированно подводит читателя к выводу о «глубоком сомнении в подлинности данного «документа».[884] Си Уи, справедливо отмечая, что «в воспоминаниях 80-летнего человека о событиях более чем полувековой давности могут быть некоторые расхождения и неточности в деталях», особо выделяет из этого материала один момент — «появление на свет имени автора и непосредственного изготовителя фальшивки» — бывшего белогвардейского журналиста Н. Митаревского, который, используя свое положение «переводчика» документов, издал в те годы книгу под названием «Всемирный советский заговор: разоблачение на основе еще не опубликованных документов, захваченных в советском посольстве в Пекине». Си Уи пишет, что «хотя некоторые западные историки выражали сомнения в компетентности Митаревского и отмечали субъективизм его оценок…но никто не предполагал, что он и является автором фальшивки».[885] Кстати, М. Вильбур и Дж. Хоу в своей монографии также подвергают сомнению ряд документов, опубликованных в 1920-х годах, как фальшивые, и при отборе в свою книгу от них отказались.[886]

В такой обстановке русским советникам было небезопасно оставаться в Китае. Они стали выезжать на Родину. 8 июля 1927 г. в Москве собирается экстренное заседание Политбюро ЦК ВКП(б) и заслушивает сообщение о положении в Китае. На нем принимается постановление, где говорилось, что «Банкиру (М. М. Бородину. — В. У.) советуем выехать (из Китая. — В. У.), чтобы не быть высланным. Отъезд Банкир должен обставить наиболее подходящими формальностями и мотивами».[887] 18 июля 1927 г. Политбюро ЦК принимает текст телеграммы в Ухань, которая в тот же день уходит в виде шифровки, следующего содержания: «Галину, Банкиру, Люксу (Блюхеру, Бородину, Пличе. — В. У.). В порядке партдисциплины Банкиру предлагается немедленно выехать Москву. Банкир не может назначить себе заместителя без разрешения Инстанции. Деньгами с настоящего момента должен распоряжаться Уральский (Блюхер. — В. У.) по предварительным указаниям отсюда. Инстанция».

16 июля 1927 г. днем Бородин в сопровождении трех десятков сотрудников и журналистов из Ханькоу выехал в Советский Союз, а в 2 часа ночи генерал Хань Цзянь устроил налет на его квартиру, рассчитывая расправиться с ним.[888] Сначала они ехали по железной дороге, затем на автомашинах по провинциям Шэньси и Ганьсу, через зыбучие пески Гоби на Улан-Батор. Обычный тракт через Калган был закрыт: там стояли войска Чжан Цзолиня. В Чжэнчжоу к Бородину присоединился советник Лапин. В Верхнеудинске Бородин появился только 29 сентября 1927 г. Еще раньше домой из Ханькоу выехали Вишнякова с Акимовым.