Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века

К маю 1928 г. Восточный секретариат ИККИ выработал специальную секретную инструкцию о военной работе КПК, в которой разъяснялась схема организации Военного отдела, состоящего из трех подотделов: 1) по работе в армиях противника, 2) рабоче-крестьянского и 3) организационно-технического. Первый ведает а) работой в армиях милитаристов, б) в экспедиционных войсках, в) по сбору и обработке информации. По информационной линии ставились следующие задачи: а) обязать первичные группы и одиночек солдат информировать о состоянии своей части в боевом, моральном и пр. отношениях. б) В штабах, начиная со штаба полка и выше, Военному отделу иметь своих постоянных осведомителей с целью знать, что предпринимает противник. в) Местным комиссиям надлежит стремиться собирать наиболее полные сведения о части, расположенной в их районе.[544] Военному отделу вменялось в обязанность «хорошо знать все части милитаристских интервенционных армий, их численность, вооружение, дислокацию, политическое и моральное состояние, планы командования и т. д.» Для этих целей Военному совету рекомендовалось «организовать специальный технический аппарат, который будет ведать сбором информационных материалов, их обработкой, информацией тех лиц, коих надлежит информировать, перепиской с информаторами», предлагалось «иметь своих информаторов в полиции, в аппаратах крупнейших политических партий (Гоминьдан и др.), в крестьянских организациях и т. д.[545] Специальный пункт инструкции был посвящен диверсиям, в котором говорилось о необходимости иметь «несколько наиболее надежных товарищей для проведения диверсионной работы».[546]

Просьбы о специальной подготовке китайцев на территории СССР шли и от других советников, находящихся в Китае. Так, весной 1926 г. в Центр была послана докладная записка т. Ивановскому «Об организации на территории СССР объединенной военной школы», 16 апреля 1926 г. такой же документ под грифом «совершенно секретно» поступил от военного атташе в Китае Сейфуллина (А.Я.Лапина) «О необходимости создания школы [для обучения китайцев] на территории СССР».[547]

В канун событий в марте — апреле 1927 г. в Шанхае работали также двое специалистов из Разведупра, имеющих дипломатическую неприкосновенность, Чусов и Евгений Кожевников.[548]

С апреля 1927 г. появился уполномоченный ОМСа Г.М.Хейфец,[549] до этого выполнявший специальые кратковременные задания ОМС в Китае, Германии, Австрии, Франции и других странах под фамилией Гримериль.

Генеральным консулом во второй половине 1927 г. в Шанхае был Б.И. Козловский.[550] Заведующим бюро информации генконсульства работал Л.И. Мадьяр (1891–1937), который до этого с 1926 г. работал в консульстве в Ханькоу.[551]

В январе 1927 г. во время гоминьдановского похода на Север, когда в Шанхае ожидалось повторение беспорядков, имевших место в Нанкине, шанхайские власти обратились к генералу Глебову с предложением сформировать русский отряд. Генерал Глебов откликнулся с готовностью на предложение шанхийских властей и в два дня сформировал Отдельный русский полк, составленный из двух рот и пулеметной команды, общей численностью в 300 человек. Во главе полка встал генерал Глебов, но оставил его, как только политическое положение в Шанхае стабилизировалось. Командиром полка был назначен его заместитель полковник Г.Г.Тиме. Несколько позже Шанхайский муниципальный совет предложил руководителям Русского полка создать из него регулярную часть, входившую в состав Шанхайского Волонтерского Корпуса. После перехода Русского полка на регулярную службу для него были выработаны особые условия, все чины переведены на жалованье, и в некоторой степени приравнены к положению муниципальных служащих.[552] Понятное дело, что этот Русский полк привлекал внимание совесткой разведки в Китае.