Советская республика и капиталистический мир. Часть I. Первоначальный период организации сил

Левые эсеры открывали огонь по Кремлю. Необходимо отметить, что в данном случае перед нами были действия, которые можно назвать символическими: когда мы из здания в Кремле наблюдали падавшие во двор, к счастью, немногочисленные, снаряды, мы говорили себе: Совет Народных Комиссаров является сейчас естественной мишенью для левых с.-р., они подняли знамя восстания против Советской власти и они должны были открыть, в силу логики, артиллерийский огонь по Кремлю, где помещается столп Советской власти.

7 днем левые эсеры беспорядочно отступили из района Трехсвятительского пер., рассеиваясь по пути на Курский вокзал. После оставления поповцами вокзала, они не представляли более организованных сил. Для их преследования были предоставлены соответствующие силы в распоряжение тов. Антонова. В докладе Подвойского и Муралова рассказывается, что Антонов обнаружил на 12-й версте Владимирского шоссе, по которому отступали мятежники, взорванный броневик с орудиями и на 20-й того же шоссе – орудия, бомбы и т. д. Нами взято всего в плен к 12 час. 8 июля около 300 человек.

Равным образом, были задержаны и разоружены отряды левых с.-р., которые направлялись сюда из Петрограда, в несколько десятков человек. Был задержан также отряд в 300–400 человек, направлявшийся сюда с западной пограничной полосы. Была перехвачена телеграмма, в которой рекомендовалась борьба теми или другими рискованными средствами. В Петрограде дело ограничилось разоружением лево-эсеровских дружин; разоружение прошло быстро, причем в Пажеском корпусе, где это происходило, мы потеряли 10 чел. убитыми и 10 ранеными. В других частях Петрограда разоружение произошло безболезненно и без жертв.

Такова фактическая сторона событий. Она вам ясна. О политической я вам сказал в самом начале своего доклада. Сейчас я должен только подвести небольшие итоги чисто военного характера. Несомненно, левые с.-р., почти незаметно для Советской власти, сосредоточили значительные силы, но эти силы оказались фиктивными. Когда наши арестованные товарищи, Дзержинский, Лацис, Смидович, вступили в общение с отрядом левых с.-р., который их караулил, для них стало ясно, что значительная часть его по своим чувствам, настроениям, стоит на стороне Советской власти, что люди сбиты с толку, не знают, в чем дело, и когда арестованные товарищи открыто и мужественно выяснили им положение, то отряд перешел на их сторону, разоружился и сказал: вы можете уходить. Как-то был арестован один из наших разведчиков, и его вели в штаб два финна; по дороге он отобрал от обоих финнов винтовки и бомбы и привел обоих в плен. Очевидно, те, кто шел на борьбу, не обнаруживали особенной готовности бороться с Советской властью. Нам с этой трибуны не так давно говорили: «не нужно Красной Армии, нужны партизанские отряды, не нужно войны, а нужно восстание». Вот произошло восстание, которого так хотели левые с.-р., но оно оказалось восстанием не против иностранного империализма, а восстанием против Советской власти; для этого восстания приготовили партизанские отряды, и они показали свою полную непригодность и, наоборот, преимущество нашей Красной Армии перед ними. Наши части обнаружили громадный моральный и физический перевес. Я говорю о моральном перевесе потому, что операции против левых с.-р. можно было вести так, что отряд Попова потерпел бы очень многочисленные жертвы, но этот путь был отброшен. Артиллеристы на руках подвезли орудия на 200 шагов, направили их непосредственно на штаб левых с.-р., разгромили его, как теперь нам подтверждают бывшие там товарищи, с поразительной меткостью. Сам штаб левых эсеров был окружен партизанской атмосферой нерешительности, взаимного недоверия и враждебности. Не было никакой стойкости; несколько метких ударов заставили мятежников удариться в самое жалкое бегство, и мятеж был ликвидирован с небольшим количеством жертв.

Сейчас остается только подвести политические итоги этому мятежу, этой жалкой, постыдной пародии на мятеж. Мы имеем уже массу доказательств, что многие члены партии левых эсеров с возмущением относятся в авантюре, которая была затеяна за их спиной. Этому мы были свидетелями хотя бы тогда, когда читали заявление левых эсеров Москвы, негодующих против небольших групп интеллигентов, которые в атмосфере зияющей пустоты довели себя до настоящего политического опьянения.

Восставшая оппозиция пыталась достать средства из разных источников: тут было и крестьянство из бедняков, которые чувствуют себя обиженными, что и неудивительно, ибо и всем трудно и тяжело теперь живется после войны на Руси, а бедняки в своих захолустьях еще не научились охватывать всю политику в целом. Когда им говорят об оккупированной Украине, они искренно ей сочувствуют, но разве в начале войны, в эпоху царизма, не говорилось точно так же о Сербии, о распятой Бельгии, к которой мы должны идти на помощь? Что мы тогда отвечали? Мы отвечали тогда, что в этой войне вы не освободите ни Бельгию, ни Сербию, ни Польшу!