Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

Нужно, однако, сказать, что военные задачи незакончены. Мы Деникина сбиваем со всех сторон к Таганрогу, Ростову, Новороссийску. Его фронт сокращается, его силы тем самым уплотняются. Последние его резервы могут быть там применены с наибольшей выгодой для него. У него есть заранее подготовленная линия обороны, и мы там напоремся на казацкие пики и на колючую проволоку. Стало быть, для нас необходима особенная предусмотрительность, нам необходимо не ослаблять энергии нашего наступления, не позволять себе опьяняться первыми успехами. До сих пор самыми опасными в военном отношении являлись быстрые и легкие успехи, которые вели к распаду отдельных частей и даже целых армий. Наученные горьким опытом, мы должны напрячь все силы, – что психологически труднее теперь, чем в период неудач, – чтобы поддерживать компактность Южного фронта и наших южных армий.

О балансе международном я в общих чертах говорил параллельно с характеристикой нашего военного положения. Если Ллойд-Джордж говорит другим языком, чем Черчилль, то это не значит, что он серьезно и искренно собирается с нами мириться. Он только изобретает другие способы удушения Советской власти. У инквизиции была формула: «без пролития крови». Это значило задушить еретика. Но если бы попытаться стать на место Ллойд-Джорджа и за него обдумать положение, то все же трудно было бы придумать такое средство в руках английского империалиста, которое могло бы нанести смертельный удар Советской Республике. Я думаю, что в распоряжении Англии после двухлетнего опыта гражданской войны таких средств больше нет. Самое острое средство – экономическая блокада и военное наступление – ими использовано целиком; они причинили нам колоссальный вред, подорвали нашу работу, но они нас не задушили. Мы сильнее, чем два года назад. Кроме того, нарастание революционного движения в их собственных странах шло за эти два года хотя и медленнее, чем мы этого хотели бы, но с великолепною планомерностью и упорством. Как раз за последнее время произошли события, которые внешним образом отличаются друг от друга и даже противоположны друг другу, но которые по внутреннему смыслу доказывают глубокое нарастание революционного движения во всех странах запада. Произошли выборы в парламент во Франции и в Италии. Во Франции социалистическая партия оказалась в жестокой степени разбитой. У меня нет точных цифр, но она получила около половины своих мандатов в парламент. В Италии социалистическая партия получила втрое с лишним больше, чем имела в прошлом парламенте. Мы не можем здесь заниматься вопросом, нужно ли было бойкотировать эти выборы или нет. Это вопрос тактики, и тут могут быть разные точки зрения. Нам трудно судить об этом, но мы можем оценивать эти факты с точки зрения нарастания рабочей революции и коммунистического движения. И вот мы имеем перед собою французскую партию, которая с начала войны, с 4 августа 1914 года, шла все время нога в ногу с империалистами Франции и первое время даже с русским царизмом, которая давала своих министров во все министерства. Эта партия разбита на выборах совершенно и вернулась в половинном составе; все ее лидеры выбиты из парламента. Это означает самый надежный вотум недоверия социалистической партии. Кто его произнес? Французский рабочий класс. Как он его выразил? Он повернулся спиной к французскому парламенту. Наиболее характерным является то, что те мелкобуржуазные элементы, которые поддерживают социалистов-шовинистов, которые голосовали за этих социал-шовинистов, сказали: «И Клемансо и Ренодель выполняют одну в сущности работу, и чем мне голосовать за империалиста второго сорта, я лучше отдам свой голос империалисту первого сорта». И этот мелкобуржуазный слой рабочих отдал свой голос Клемансо, а революционный рабочий сказал: «Раз парламент вместе с социалистами является орудием империалистского засилья, я лучше повернусь к нему спиной и уйду на улицу». Отсюда – огромное стачечное движение во Франции, которое в некоторых случаях принимало форму уличных столкновений. Вот как погибла социалистическая партия во Франции. Обыватель сказал себе: «Чем мне брать лакеев, я возьму господина, чем мне голосовать за мелких адвокатиков, которые бегут в припрыжку за Клемансо, я подам свой голос прямо за Клемансо, за его милитаристско-реакционную партию». Что получилось в результате? Кто усилился? Усилилась реакция в парламенте и усилилась революция на улице. Стало быть, революционное положение обострилось, стало быть, пролетарская революция во Франции приблизилась, и, несмотря на то, что Клемансо у себя в парламенте чувствует себя неограниченным сатрапом, владыкой, шахом, за стенами парламента опасность для него усугубляется с каждым днем. И поэтому много, слишком много энергии нужно будет затратить на то, чтобы удержать страну в равновесии в ближайшие месяцы, и трудно будет затеять авантюру военного характера по отношению к России.