Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

Но вот тут в Самаре, на всем Поволжье история произвела гигантский опыт по просветлению сознания самых отсталых масс. Здесь заседала учредилка,[52] т.-е. Колчак, дутовцы и та промежуточная группа интеллигенции, которая путается между помещиками и крестьянами, крестьянами и рабочими. И вот эта-то промежуточная, никчемная, межеумочная эсеровско-меньшевистская группа и является носительницей идеи Учредительного Собрания. Колчак знает, что дело – в материальной силе. Деникин тоже знает, и мы это знаем. Они же думают, что дело в чарах Чернова, Авксентьева и других величин парламентарной демократии. Здесь история произвела опыт. Они оторвались от нас, свое Учредительное Собрание оторвали от рабочего класса и крестьянской бедноты, и шли в обозе в качестве нестроевой команды в армии у Колчака, в армии у Дутова, и составляли там отряд, который был посредником между черносотенцами и белогвардейцами, – белое и черное здесь одно и то же – с одной стороны, и между трудовыми массами, с другой. Лозунгами Учредительного Собрания, идеей демократии они помогли Колчаку создать армию. Колчак – авантюрист, бывший царский адмирал, который искал помощи у немцев, перешел на американскую службу, ездил в Нью-Йорк, получил свои сребреники и прибыл сюда. Это – чистый тип авантюриста без вчерашнего и – не будем сомневаться! – без завтрашнего дня. Этот авантюрист не имел бы успеха, если бы вокруг него не было создано декораций Учредительного Собрания. А когда эти декорации помогли ему создать армию, тогда он сказал Чернову и Авксентьеву: «раб сделал свое дело – пошел вон».

И выполнивши свою работу, учредиловские рабы разбежались в разные стороны. Авксентьев отправился во Францию и Англию выпрашивать помощи у европейского империализма против нас. Чернов со своими единомышленниками, со всем президиумом священнейшего Учредительного Собрания постучался в ворота нашего советского дома и просил нас пустить его, ибо ему невтерпеж стало больше в той атмосфере, которую создало Учредительное Собрание.

И это большой урок, товарищи, для самых отсталых и темных масс. Лучшего урока, более яркого урока, хотя и оплаченного дорогой ценой, нельзя было желать и требовать. Постучитесь теперь к русскому крестьянину, у которого мозги сколько-нибудь шевелятся в голове, и спросите его: «ну что же Учредительное Собрание, пойдешь под его знаменем?» Что должен ответить крестьянин, который сколько-нибудь следил за жизнью страны? Он должен ответить: «я видал это знамя в Самаре, я видал его в Екатеринбурге, в Уфе, я видел, как это знамя пошло Колчаку на портянки».

Итак, самые авторитетные носители этого знамени, господа с.-р., искали потом приюта – где? Да там, где революция сохранилась, потому что рабочий класс там не обольщался формальными внешними идеями демократии, а сказал, что защита революции – это организованный вооруженный рабочий класс, который берет в свои руки власть, у каждой двери ставит своего вооруженного часового и говорит: «в этот дом насильникам и прохвостам хода нет».

Таким образом, товарищи, со стороны внутреннего развития у нас были подъемы и понижения, наступления и отступления, но в общем и целом история великолепно работала за нас, разрушая все старые предрассудки. И результат этой работы мы видели как раз во время последних крестьянских восстаний, которые происходили внутри страны, которые поднимались прямыми агентами Колчака, поддерживались кулаками, но вовлекали в свой водоворот в некоторых местах значительные группы среднего крестьянства, вследствие того, что крестьянство чувствует, что трудно жить, но не всегда разбирается, где правильный выход.

Но какой же лозунг выдвигали участники восстаний? Если в начале первой, Февральской, революции они еще выдвигали лозунг за царя, то дальше они этот лозунг скинули со счетов. Они узнали, что с ним подходить к сколько-нибудь широкой массе нельзя, и переняли у с.-р. лозунг Учредительного Собрания. Ведь за учредилку были тогда Краснов, Деникин, – все, кто только мечтал о восстановлении помещичьей самодержавной власти; являясь перед лицом народа, они надевали на себя маску Учредительного Собрания. От этой маски теперь ничего не осталось. И вот почему во время последних восстаний, здесь, в тылу Восточного фронта, контрреволюционные агитаторы выдвигали уже лозунги: не «да здравствует Учредительное Собрание», – а «да здравствует Советская власть», но «долой партию коммунистов», «долой инородцев» и т. д. Но лозунга «долой Советскую власть» они выбросить не посмели, и везде, – у меня есть довольно много и печатных и рукописных воззваний, распространявшихся белогвардейцами в Симбирской и Казанской губерниях, – они подделывали наши лозунги и наши организации. У них появляется свой штаб, в котором есть и военный комиссар и военный руководитель, честь-честью, как полагается по декретам Советской власти. Стало быть, глубоко в сознание крестьянских масс проникли идеи Советской власти, если обмануть крестьянина, поднять его на восстание можно не иначе, как выступая со знаменем Советской власти в руках…