Советская цивилизация

Здесь есть важная для нас сегодня сторона. Азеф – провокатор-предприниматель, фигура новая и немыслимая в культуре традиционного общества. Включение такой фигуры в систему власти идеократического монархического государства неминуемо вело к его коррозии. Азеф строил всю свою работу на принципе максимсизации чисто материальной, денежной выгоды – с помощью полиции он добился возможности распоряжаться очень большими средствами кассы Боевой организации эсеров, а затем, шантажируя полицию угрозой терроризма, все время требовал повышения заработка. А по своим убеждениям он вовсе не был ни революционером, ни эсером, он был большой поклонник реформы Столыпина.

Начальник Петербургского Охранного отделения и прямой руководитель Азефа в 1906–1909 гг. А.В.Герасимов пишет в важной книге воспоминаний «На лезвии с террористами» (Париж, 1985): «По своим убеждениям Азеф был очень умеренным человеком – не левее умеренного либерала. Он всегда резко, иногда даже с нескрываемым раздражением, отзывался о насильственных, революционных методах действия. Вначале я его этим заявлениям не вполне доверял. Но затем убедился, что они отвечают его действительным взглядам. Он был решительным врагом революции и признавал только реформы, да и то проводимые с большой постепенностью. Почти с восхищением он относился к аграрному законодательству Столыпина и нередко говорил, что главное зло России в отсутствии крестьян-собственников»[66]. Да и Столыпин находил общий язык с Азефом. Через Герасимова он советовался с ним перед разгоном I Государственной думы, а затем и относительно планов аграрной реформы.

Полезно сделать маленькое отступление и сказать несколько слов о «деле Лопухина» – не таком уж важном, но красноречивом[67]. Кадетская «Речь» писала: «Заключение в тюрьму лица, которое еще недавно занимало столь ответственный и столь политический пост, как должность высшего руководителя государственной полиции, не имеет за собою прецедентов в новейшей русской истории и невольно вызывает ассоциации, связанные с действиями XVIII столетия». 18 января (1 февраля) 1909 г. в Петербурге произошло событие, ошеломившее общественность не только России, но и европейских стран: по обвинению в принадлежности к революционерам был арестован А.А.Лопухин, занимавший с 16 мая 1902 по 4 марта 1905 г. пост директора Департамента полиции.

Другая газета вторила: «Кажется, не было еще случая ни в России, ни в Европе, чтобы в государственной измене обвинялся начальник полиции… Веет чем-то из времен Бирона, Остермана. Тень Малюты встает из гроба… Брр!»

А. А. Лопухин принадлежал к древнему дворянскому роду, к тому же, что и первая жена Петра I – Евдокия Лопухина[68]. К моменту своего назначения директором Департамента полиции Лопухин прослыл как блистательный юрист, прогрессист и либеральный законник.

По его словам, он принял эту должность потому, что предполагались реформы полиции. Сам он желал искоренить провокацию как метод работы полиции, и в этом с ним был согласен тогдашний министр внутренних дел, правый монархист Плеве, который отвергал внедрение провокаторов в революционную среду, считая, что от них больше вреда, чем пользы.

Поводом для ареста Лопухина и предъявления ему обвинения послужило раскрытие им того факта, что руководитель боевой организации эсеров Е. Ф. Азеф с 1893 г. являлся агентом царской охранки. Правые посчитали этот поступок Лопухина «предательством»[69].

Вряд ли Лопухин мог предполагать, что он будет привлечен к суду как государственный преступник по инициативе Столыпина – его товарища по Орловской гимназии и даже дальнего родственника. Но дело не в Столыпине. Шурин Лопухина Урусов вспоминает: «На письменном докладе об аресте Лопухина, поданном министром Столыпиным царю, он, конечно, начертал: «Надеюсь, будет каторга».

«Преступление» Лопухина заключалось в расхождении с той позицией, которую власти заняли по отношению к разоблачению Азефа. В официальном сообщении в связи с арестом Лопухина было заявлено, что он «доставил [эсерам] доказательства против Азефа, известные Лопухину исключительно по прежней службе его в означенной должности, причем упомянутое деяние имело прямым последствием исключение Азефа из партии и прекращение для него возможности предупреждать полицию о преступных планах сообщества, ставящих целью совершение террористических актов первостепенной важности».

Суд был типичным фарсом – Лопухину вообще не позволили даже коснуться фактов, изобличающих Азефа в двойной игре. Приговор был – пять лет каторги, с лишением прав, Сенат несколько смягчил наказание – каторга была заменена ссылкой.

Конечно, после увольнения в 1905 г. Лопухин предпринимал недопустимо либеральные действия. В 1906 г., он, уже в качестве частного лица, явился на прием к Витте и сообщил, что в полиции под руководством Д.В.Трепова и при участии П.И.Рачковского была создана и действует секретная группа, изготовляющая «провокаторские прокламации». Он попросил Витте (а потом и Столыпина) закрыть эту «подпольную» типографию.