Советская внешняя разведка. 1920–1945 годы. История, структура и кадры

«Использовать его в качестве наводчика для новых вербовок запрещаем. Следует нацелить его именно на получение документальных материалов, т. к. они особенно ценны для нас… Конечно, следует учесть все трудности документальной работы и максимально облегчить К. эту работу путем назначения удобных явок, технических средств»[81].

Работа с Аримурой продолжалась и после отъезда в 1936 году Гудзя из Токио. С ним продолжали встречаться Журба, вновь назначенный токийским резидентом и пробывший на этой должности до 1938 года, сменивший его Косухин и, наконец, прибывший в Токио в январе 1940 года Григорий Григорьевич Долбин. Но к 1944 году появились подозрения относительно честности Кротова. Во-первых, он стал пренебрегать элементарными мерами безопасности. Во-вторых, начал пропускать встречи, ссылаясь на занятость. В-третьих, он уже больше 10 лет работал на одном месте, что при практически ежегодной ротации государственных служащих, принятой в Японий, было странно. И, наконец, в некоторых документах, которые он приносил своим операторам, замечалось отсутствие самых важных страниц. Анализ сложившейся ситуации показал, что он перевербован японской контрразведкой и стал агентом-двойником, и поэтому работу с ним решили прекратить.

Во второй половине 30-х годов вооруженные провокации на советско-японской границе участились. Связано это было с заключением 25 ноября 1936 года Японией и фашистской Германией так называемого «Антикоминтерновского пакта», направленного против Советского Союза. Через год к пакту присоединилась Италия, после чего возник агрессивный фашистский блок Берлин — Рим — Токио. В 1937 году Япония, поощряемая своими союзниками, развязала крупномасштабную войну в Китае и начала готовить военные провокации против СССР.

В этой обстановке руководство внешней разведки приложило максимум усилий для своевременного вскрытия планов японских милитаристов. И уже начиная с 1936 года советская разведка стала фиксировать увеличение подразделений Квантунской армии в Маньчжурии и их выдвижение к советской границе, а также активизацию работы 5-го (русского) отдела 2-го (разведывательного) управления японского Генштаба. Эти данные, поступавшие из различных резидентур (харбинской, сеульской, токийской и других), говорили о том, что японская военщина не отказалась от проведения в жизнь плана «Оцу». А бегство 13 июля 1938 года в Маньчжурию начальника Дальневосточного управления НКВД Генриха Люшкова, который передал японцам сведения об охране советской государственной границы, только утвердило командование Квантунской армии в том, что их планы будет легко осуществить. Но японское командование глубоко заблуждалось. Резидентуры внешней разведки, прежде всего харбинская, разведотделы территориальных органов НКВД, погранвойск совместно с военной разведкой своевременно предупредили о приведении японских войск в Маньчжурии в боевую готовность. Поэтому вторжение трех японских дивизий 29 июля 1938 года на территорию СССР, в районе озера Хасан, не было для Красной Армии неожиданным. В результате уже 9 августа советские войска под командованием Василия Блюхера выбили японцев с территории СССР, а 10 августа была достигнута договоренность о прекращении боевых действий.

Однако японское руководство при активной поддержке Германии и Италии и молчаливом попустительстве Англии, США и Франции продолжало осуществлять военные приготовления против СССР. Генеральный штаб японской армии разработал «План операция № 8». В соответствии с ним на этот раз было решено нанести удар по СССР через территорию Монголии в районе реки Халхин-Гол, неподалеку от советского Забайкалья, с тем чтобы сначала отрезать Восточную Сибирь, Приамурье и Приморье от центральных районов СССР, а затем, развернув наступательные операции из Маньчжурии и Кореи, полностью оккупировать советский Дальний Восток.