Советская военная разведка

Кроме того, в каждом фильтрационном лагере — целый штат «тоже разведчиков». Они не в кабинетах. Они за колючей проволокой сидели. Они прикидывались окруженцами или побывавшими в плену. Их именовали внутрилагерными или внутрикамерными разведчиками. Они и махоркой делились, и краюшкой хлеба, у них и фляжка спирта могла обнаружиться (в санчасти якобы украли), с ними на нарах можно было выпить-закусить, они свою горькую историю рассказывали и внимательно выслушивали чужие. И докладывали. И получали ордена. За мужество, отвагу и героизм.

Именно такой «тоже разведчик» и сидел передо мной. Четыре года войны он «отвоевал» в глубоком тылу, в тысяче километров от фронта. Но ему шел фронтовой стаж: каждый год службы засчитывался как три.

Как и всех, его вызывали на допросы. Но это были не допросы, а доносы, доклады. Во время докладов его кормили жареной картошкой и американской тушенкой. Ему полагалась такая же норма, как и тем разведчикам, которые ходили в немецкий тыл. В том числе шоколад и сгущенное молоко.

И на его сберегательную книжку ложились изрядные тысячи рублей. И воинские звания присваивались. И орденов добавлялось. И он считал себя фронтовиком. И он считал, что его работа внутреннего разведчика НКВД была важнее работы зафронтовых разведчиков. И он бахвалился орденами Красного Знамени и Красной Звезды, боевой солдатской медалью «За отвагу».

После его докладов кому-то давали срок, а кого-то выводили в овражек за зону. Может быть, даже он сам туда и выводил тех, с кем вчера на нарах байки травил. А если не выводил, откуда ордена? Танков немецких не останавливал, самолетов не сбивал.

4

В 1991 году была возможность если не распустить, то хотя бы нейтрализовать тайную армию врагов народа. Сгнил их режим и рушился. Все знали, что живет в теле общества миллионоголосый паразит, который сосет народную кровь и отравляет все вокруг своей гнилью.

Что же с ним делать?

Решили: да пусть живет!

Никто не предлагал истреблять стукачей. Предлагали стукачей — то есть внутреннюю разведку, — раскрыть, объявить всех по именам. Чтобы впредь другим неповадно было в стукаческие ряды вступать. Орды стукачей были бы выведены из их подлого состояния простым объявлением имен.

Но наш добрый народ на это не пошел, а то ведь стукачам ненароком неудобство причинить можно. Считалось, что в стукачах совесть пробудится, и они сами перестанут стучать. Перевоспитаются. Перекуются. А лубянские товарищи, думали многие, сами от своей работы откажутся, от получек своих, от дач, от бюджетных вливаний, и переквалифицируются в управдомы.

Чекисты в тот исторический момент быстро сориентировались. Когда вечером 22 августа 1991 года после провала попытки государственного переворота ГКЧП на Лубянской площади состоялся массовый митинг, и тысячи людей были готовы идти на штурм зданий КГБ, энергию протеста умело направили на памятник Дзержинскому. КГБ удалось легко отделаться: все закончилось тем, что по распоряжению Моссовета в ночь с 22 на 23 августа фигура Железного Феликса была демонтирована и вместе с постаментом вывезена на пустырь неподалеку от нового здания Третьяковской галереи. Было такое впечатление, что ядовитый сорняк они сами и вырвали. Но корень остался.

На чем стоял коммунизм?

На страхе.

А страх?

На стукачах. На внутренней разведке.

Коммунизм якобы кончился, а механизм управления обществом остался. На каждого из нас в лубянских подвалах папочка пылится. Рядом с каждым из нас всегда «тоже разведчик» отирается. Как прежде, прислушивается, присматривается, принюхивается. Общество разобщено вековым страхом, а в распоряжении властей — централизованная, дисциплинированная армия профессиональных бойцов невидимого фронта, готовых продолжать войну против народа с той же яростью, что и при товарище Дзержинском.

Так вот, из этого ядовитого корня не мог не прорасти столь же ядовитый росток. И пророс. И оплел государственность российскую, словно растение-паразит.

Вы можете сносить и возносить монументы, менять названия государственных учреждений, выдумывать и выстраивать демократические декорации, однако суть государственного управления в России не изменилась: за нашими спинами — несметные невидимые полчища внутриведомственных, внутрилагерных, внутрикамерных, привокзальных и прочих добывателей.

Я о чем? Я о том, что не будет в России счастья, пока есть массовое стукачество и полчища стукачей.

И прошу не путать: разведка — это добывание и обработка сведений о противнике. Речь в этой книге пойдет о военной разведке, которая на внешнюю и внутреннюю не делится просто потому, что свой народ не числит по разряду врагов и тайную войну против него не ведет.

Глава 1 ЗАЧЕМ НУЖНА АГЕНТУРНАЯ РАЗВЕДКА