Советские партизаны

В результате проведенной партийными органами, штабами партизанского движения и командованием партизанских формирований работы удары по железнодорожным и автомобильным перевозкам врага стали наносить почти все соединения и отряды, а также многочисленные отдельные группы партизан. Так, если до сентября 1942 года орловские партизаны в среднем производили в месяц 29 крушений эшелонов врага, то с сентября 1942 года по январь 1943 года они ежемесячно совершали более 40 крушений поездов противника. А на всей оккупированной советской территории партизаны в течение осени 1942 года ежемесячно пускали под откос до 300 немецких поездов. Чтобы представить, какой ущерб наносили эти действия врагу, достаточно сказать, что ежемесячно во время крушений немецких поездов полностью разбивалось до 2500 вагонов, платформ и цистерн с военными грузами и горючим, выводилось из строя до 150 паровозов. Кроме того, возникали длительные перерывы движения, в результате чего сотни вражеских эшелонов приходили на фронт с большим запозданием.

Резко увеличилось количество диверсий по подрыву мостов. Эффективность этих операций была исключительно высокой. Так, в связи с активизацией действий партизан по железной дороге Брест — Смоленск противник стал направлять часть поездов по линии Брест — Гомель. Вскоре партизаны нанесли удар и по этому участку. После тщательной и всесторонней подготовки бойцы Минского соединения партизан в ночь на 3 ноября 1942 года внезапным налетом уничтожили охрану и взорвали 137-метровый мост через реку Птичь. Движение поездов противника на этом участке было приостановлено на 18 суток[438].

В результате усилившихся ударов партизан по коммуникациям немецко-фашистских войск многие воинские эшелоны и автоколонны с резервами, техникой, боеприпасами, горючим и снаряжением, направлявшиеся к Сталинграду, прибывали к месту назначения с большим опозданием, нередко в неполном составе, а часть из них и вовсе не доходила до фронта. Это было огромной помощью Советской Армии, готовившей решающий удар по немецкой военной машине под стенами города-героя.

Огромный размах партизанских действий на путях сообщения немецко-фашистских захватчиков все больше беспокоил гитлеровское командование. Еще с весны 1942 года гитлеровцы предприняли дополнительные меры защиты железнодорожных и шоссейных дорог от партизан. Была усилена охрана дорог, сооружены специальные заграждения на подступах к наиболее важным и уязвимым объектам. В бессильной злобе фашисты вымещали свою ярость на местном населении. Свирепые расправы над жителями населенных пунктов, расположенных вблизи мест совершения диверсий, следовали одна за другой. Но и этого казалось фашистам недостаточно. 16 октября 1942 года рейхсмаршал Геринг отдал приказ:

«При диверсионном акте против ж. д., успешном или безуспешном, находящиеся вблизи населенные пункты должны быть сожжены, мирное население расстреляно, женщины и дети отправлены в лагеря».

Однако репрессии приводили к обратным результатам. Они толкали население на более активную борьбу с оккупантами. Можно привести немало примеров, когда местные жители, узнав раньше немцев о совершенной диверсии, уходили в леса и вливались в ряды партизан. История еще раз подтвердила слова Ф. Энгельса о том, что

«…всюду, где народ энергично вел партизанскую борьбу, там противник очень быстро убеждался в том, что руководствоваться старинным кодексом крови и огня невозможно»[439].

Несмотря на все предпринимавшиеся гитлеровцами чрезвычайные меры по охране своих коммуникаций, к осени 1942 года положение на многих железных дорогах стало еще более угрожающим. Известный английский буржуазный писатель генерал-майор в отставке Джон Фуллер в своей книге «Вторая мировая война», изданной в Лондоне в 1948 году, говоря о разгроме немецко-фашистских войск под Сталинградом и их отступлении зимой 1942—1943 года, писал:

«В России партизаны, число которых все время возрастало, вселяли ужас в сердца немецких солдат, разбросанных вдоль бесконечной линии сообщений. На огромных пространствах, через которые проходили коммуникации, партизанские отряды играли такую же роль, как и стаи подводных лодок в Атлантическом океане»[440].