Советские партизаны. Легенда и действительность. 1941–1944

В целом можно сделать вывод, что ресурсы, направленные на борьбу с партизанами, хотя и существенные, были значительно меньше выделенных советским режимом партизанам. Поскольку материально ощутимые достижения партизан также были ограниченными, возникает вопрос, оказались ли усилия партизанского движения соразмерны вкладу в него ресурсов с точки зрения достижения победы в войне. Когда приходится иметь дело со столь значительным количеством различных факторов, дать однозначный ответ на подобный вопрос, разумеется, нельзя. Существовали определенные, едва уловимые нюансы, характеризующие вклад партизан в военные усилия для достижения победы, способные компенсировать отсутствие у них материально ощутимых достижений. Их внезапные атаки влияли на боевой дух немецких войск, хотя нет никаких подтверждений, что им удалось отбить у немцев охоту сражаться. Крупнейшим достижением партизан в психологическом плане стал их вклад в превращение населения оккупированных территорий в настроенные против немцев массы. Но немцы и не стремились добиться лояльности местного населения, и, даже если бы им и удалось ее добиться, трудно сказать, как это повлияло бы на окончательный исход войны. Поэтому следует скорее сделать вывод о том, что с точки зрения вклада в победу в войне достижения партизанского движения в целом весьма сомнительны. Но, как будет показано в следующем разделе, партизаны внесли весомый политический и психологический вклад, оказавшийся крайне полезным для советской системы в долгосрочном плане.

Глава 3 Партизаны и тоталитарная система

Сохранение советского присутствия

Каковы бы ни были достижения партизан, они оказали крайне важную услугу советской системе, помогая сохранять присутствие этой системы на оккупированных территориях. Вероятно, больше, чем какая-либо другая политическая система, тоталитарная диктатура нуждается в сохранении жесткого подчинения своим требованиям. Своими первоначальными успехами тоталитарная система может быть обязана применению силы, но привычка подчиняться, коль скоро она является сознательной, опирается на веру во всемогущество режима, а отнюдь не возникнет благодаря использованию насилия. Бок о бок с мифом о всемогуществе имеющихся в распоряжении режима инструментов контроля соседствует миф об их вездесущности. Но стоит лишь военным поражениям поколебать заблуждения о всесилии и вездесущности, как тоталитарный режим оказывается в куда большей опасности, чем тогда, когда он широко опирается на добровольное согласие. Привычка подчиняться исчезает. Положение становится еще более серьезным, если режим утрачивает средства контроля на длительный период времени, а на смену ему приходит чужеродная власть. Даже если в конечном итоге ее удается свергнуть, требуется большое количество времени для воссоздания мифа о всесилии и вездесущности восстановленного тоталитарного режима.

Эта точка зрения находит подтверждение в изменениях в сознании людей, связанных с образом советской власти, на территориях, оккупированных Германией в течение двух-трех лет. Последствия этого стали особо заметными после войны. Суровые меры сталинского режима по проверке благонадежности населения оккупированных территорий и по восстановлению жесткого контроля отражают стремление укрепить оказавшийся поколебленным миф путем использования насилия. Однако задаче восстановления советской власти, несомненно, во многом способствовал и тот факт, что эта власть никогда полностью не исчезала на большинстве оккупированных Германией территорий. В значительной степени сохранению советской власти, прямо или косвенно, способствовали партизаны.