Советские спецслужбы и Красная армия

II). Приступая к новому формированию Оперод[а] Наркомвоен[а], т. Аралов в первых числах мая (8 или 10) послал автору этого очерка т. Теодори телеграфное предложение приехать в Москву для совместной работы с ним. Тов. Аралов знал т. Теодори по делу о начальнике Оперативного отдела Северного участка Балабине, коего т. Теодори обвинил в шпионаже, саботаже и…[253] (подлинное дело хранится у т. Фельдмана[254]).

Так как гр[аждане] Балабин, Геруа и К° арестованы не были (вследствие добродушия тт. Смилги[255] и Лашевича[256]), то автор очерка, сдав свою прежнюю должность, выехал в Москву, куда и прибыл 27 мая. По приезде нашел Оперод Наркомвоен[а] в положении, показанном на схеме № 1, причем сформировано было лишь разведывательное отделение (во главе левый эсер Краснов), полусформированы Оперативное отделение (левый эсер Мустафин[257]) и Организационное-учетное[258] отделение (коммунист Семенов). Намечено было т. Чикколини формирование [Отделения] военного контроля. Все остальное представляло хаос из нескольких тысяч лиц, приходивших питаться и получать деньги. Налицо были тт. Аралов, Павулан и заведующий квартирами, хозяйством и довольствием т. Шешунов. Показывались раза два в сутки с огромным шумом и угрозами тт. Чикколини и Боярский. Раза два в неделю приходил консультант т. Аралова генштаба Тарановский. Уже утром 28 мая автор очерка доложил т. Аралову, что, собственно говоря, Оперода Наркомвоен[а] нет. Есть лишь две комнаты со столами, на коих грудами лежат нераспечатанные телеграммы, остатки от пищи и человек 15–20 матросов с «их женщинами», разъезжавшие на автомобилях связи. Работать на таких условиях, да еще в чужом помещении (отдел помещался на Пречистенке, [д.] 7, у т. Муралова) невозможно[259]. Тов. Аралов согласился. Мы засели с ним и разработали организацию Оперод[а] Наркомвоен[а] (см. схему № 2). Но уже вечером 28 мая пришли телеграммы о нападении чехословаков. Выяснилось, что Бонч-Бруевич — военрук Высшего военного совета — от руководства действиями против чехословаков, считая его «внутренним фронтом», отказался[260]. «Таким образом, — сказал т. Ара лов, — так как и генштаба Тарановский одного взгляда с Бончем[261], то прошу Вас принять руководство операциями и помочь мне со всем остальным».

К 31 мая выяснилось нижеследующее:

1). Разрозненность действий чехословаков, что дало нам весьма ценный элемент — время для организации борьбы.

Но зато оказалось, что:

2). Посланный еще 19 апреля доклад т. Теодори о срочном переводе части Балтийского флота для борьбы с немцами при их наступлении — частью в Архангельск, а частью в р. Волгу с ее притоками Камой и Белой — выполнен не был.

Оказалось, что генерал Шварц подлинный доклад задержал, а послал выдержки с указанием о невозможности выполнить перевод минной флотилии и крейсеров типа «соколов».

3). Не было никакой связи: ни телефонной, ни телеграфной, ни уполномоченными коммунистами. Начальник связи коммунист Боярский ездил на Мясницкую — Централь[ный] телеграф и (из-за одной телеграммы) останавливал работу на 3–4 часа, пока ему не давали сразу 4–5 пунктов для прямых переговоров. Аппараты ожидали, пока из народа на ж.-д. станцию и т. п. придет вызванный комиссар для приема словесного приказания. Затем приезжал Чикколини или Мустафин, которые отменяли первое распоряжение. И так без конца. И нет сомнения, [что] распоряжения, передаваемые таким путем в присутствии всех служащих, попадали в руки врагов.

4). Огромный расход оружия по требованиям лиц, мандаты коих будет трудно проверить.

5). Учета оружия не было; расход велся Всероссийской коллегией по вооружению и, кроме того, по подписям тт. Весника, Чикколини, Боярского, Мустафина, Плотникова[262] и лишь иногда т. Павулана (последний подписывал очень осторожно и лишь в присутствии т. Аралова).

6). Прихода оружия и технических средств не было. Автор очерка, подсчитав суточный расход и сверив его с данными об имеющемся оружии, затребованными от Всероссийской коллегии по вооружению и ГАУ, пришел в ужас и в особом срочном докладе, поданном т. Троцкому, указал, что через месяц мы останемся без оружия. Во втором докладе (имеется в делах ОО ВЧК), подписанном автором очерка и т. Кузнецовым, было указано на недопустимый, исключительно преступный расход и расхищение интендантского, вещевого и прочего имущества.

7). Отсутствие производительного аппарата снабжения и наличие громоздкого, многочисленного, сложного расходного аппарата, чрезвычайно облегчающего бесконтрольное расхищение и распродажу имущества.