Советские спецслужбы открывают Восток

В начале 1923 г. ВО ОГПУ прогнозировал то, что наступает период, когда различные «национальные контрреволюционные группировки будут выступать единым организационным фронтом»[57]. Об этом, по мнению экспертов спецслужбы, свидетельствовало проведение съезда Центрального духовного управления в Уфе, на котором присутствовали мусульманские лидеры разных частей страны[58].

ВО ОГПУ отмечает, что различные по своим конечным целям, националистические группировки сталкивались между собой на почве национальной борьбы, но зачастую и блокировались на общих вопросах противодействия советской власти (воспитание молодежи, внедрение нового алфавита и др.). На этом основании делался вывод: среди «руководящих кругов антисоветской интеллигенции в ряде восточных окраин» наращивались личные и организационные связи, крепло стремление найти единую платформу по ряду ключевых вопросов с целью противостояния мероприятиям Кремля[59].

В 1927 г. Восточный отдел подчеркивал, что, несмотря на рост местного национализма, полного ослабления пантюркистских идей не произошло, и они были по-прежнему сильны в Азербайджане, Татарии, Крыму и на Северном Кавказе, а «их новое содержание, вкладываемое в лозунги пантюркизма (культурное объединение вокруг турецкой культуры), придавало пантюркизму еще большую силу и жизненность»[60].

Циркуляр ВО ОГПУ № 156522 от 8 июля 1927 г., подписанный помощником начальника отдела X. Петросьяном гласил: «Абсолютное отсутствие времени и сил не дало нам возможности выполнить одну из задач, кои мы себе поставили, — дать местам некий законченный труд по интеллигенции и антисоветским партиям и группировкам на наших восточных окраинах — так, как мы ее проектировали (выделено нами. — В.Х.)… Таким образом, присылаемые материалы нужно рассматривать В СВЯЗИ (так в источнике. — В.Х.) со всем тем. что Вам уже послано /доклад о «Милли-Фирки» — в Крыму, писания Валидова. Расул Заде, записка о латинизации, о «Тюрк-Очагах», доклады по духовенству и т. д., и т. п./…»[61].

В одной из аналитических записок, подготовленных в начале 1940-х годов, подчеркивалось: «Характер деятельности баев и мулл в этот (1924–1930 гг.) период времени заставляет представителей органов ОГПУ сделать вывод о том, что контрреволюционная работа объединяется и руководится каким-то центром, имеющим общий план контрреволюционной деятельности. Это обстоятельство неоднократно подчеркивалось, например, в обзорах Джетысуйского губотдела ОГПУ за 1927 год» (в частности, в апреле)[62]. «Видно, что деятельность мусульманского духовенства концентрируется строго централизованным руководством их работы из определенного центра, где заранее разрабатываются и преподаются местам директивы к действию»[63].

Накопление негативной информации, которая ошибочно оценивалась как угроза безопасности, приводило к принятию соответствующих управленческих решений. Существенным шагом по борьбе с «восточной контрреволюцией» в масштабах страны стало исключение из ВКП(б) и арест 4 мая 1923 г. видного политического деятеля М. Султан-Галиева (после 45 дней проведенных в заключении он был выпущен на свободу, но находился под плотной опекой ОГПУ). В 1928 г. ОГПУ, проведя аресты и допросы членов партии крымских татар «Милли-Фирка», приступило к созданию сети пантюркистских «контрреволюционных организаций», во главе которой находился т. и. Московский султан-галисвский центр. В записке Восточного отдела ОГПУ от 7 декабря 1928 г. отмечалось: «В процессе следствия по делу крымской контрреволюционной организации «Милли-Фирка» было установлено, что Султан-Галиев являлся «идейным руководителем московского центра и всей деятельности “Милли-Фирка”». Согласно версии спецслужбы, «Центр» ставил «задачу по объединению националистических групп и течений среди тюркско-татарских народностей, подготовке к организации подпольной партии «восточников», подготовке уклонистов из восточных коммунистов в национальном вопросе»[64]. Султан-Галиев как ключевая фигура «Милли-Фирка» и мнимого «Центра» был арестован в Москве 11 декабря 1928 г., а вскоре появились соответствующие духу времени публикации о его «враждебной» деятельности[65].

Этот мифический центр якобы объединял националистов, «террористов», мусульманских деятелей, проживающих в разных регионах страны. В основу разработанных схем «контрреволюционных организаций» легла информация, накопленная спецслужбами за годы работы в «восточном» направлении.

«Раскрытие» «Московского султан-галиевского центра» дало старт процессам «раскрытия» «восточных националистических организаций». Начиная с 1928 года, результаты «работы по восточной националистической контрреволюции» все больше и больше представлялись как часть единого всесоюзной антисоветской активности разных регионов, разных социальных слоев и групп населения. Данная динамика обобщений отражена нами в таблице 2.