Советский Союз. Последние годы жизни. Конец советской империи

В отличие от профсоюзов и от властей печать почти во всех случаях говорила об участниках забастовок с симпатией, отмечая достоинства стихийно появившихся рабочих лидеров. Журналисты писали о забастовках не как о чем-то заурядном и естественном, а как о чрезвычайном событии. При этом подчеркивалось, что почти во всех случаях требования бастующих были справедливыми, и они были удовлетворены в кратчайшие сроки и без серьезных усилий.

Ситуация изменилась существенно и неожиданно для властей страны летом 1989 г. По стране прошла небывалая в прошлом волна забастовок. При этом требования рабочих были более чем справедливы, но у государства не имелось достаточно экономических, политических и иных ресурсов для их быстрого выполнения. Это привело к расширению и углублению возникшего в стране рабочего движения. Это движение углубило уже начавшийся в стране экономический и политический кризис и стало весомой частью самого этого кризиса. Наиболее активно в этом движении выступали шахтеры. И это не было случайным.

Рост напряжения и недовольства в шахтерских регионах страны накапливался уже несколько лет, и для этого было много оснований. Когда-то шахтеры считались элитой рабочего класса Советского Союза, но в 80-е гг. общий уровень жизни в угольных районах страны стал медленно, а потом и все более заметно ухудшаться. Уже в 1988 г. только в Кузбассе было около 15 спонтанных забастовок, но власти не смогли ни предугадать, ни предупредить негативного развития событий. В июне 1989 г. шахтеры Междуреченска передали большое письмо с перечислением своих требований в Верховный Совет СССР, но оно не было рассмотрено и, видимо, не было даже прочитано. Терпение шахтеров кончилось, когда из магазинов города Междуреченска исчезло мыло. 10 июля 1989 г. около 300 шахтеров Междуреченска отказались спускаться в шахту и предъявили администрации около 20 требований. Главные из этих требований были связаны с оплатой труда в вечернее и ночное время, с установлением единого выходного дня, с полным обеспечением шахт и шахтеров моющими средствами и питанием во время работы под землей. Все эти вопросы могли быть решены почти немедленно и на уровне городских властей и руководства отрасли. Но власти были возмущены самим фактом стачки, и местный профсоюз угольщиков оказался не на стороне шахтеров, а на стороне властей. Это и вызвало взрыв возмущения в Междуреченске и во всем Кузбассе. Уже через два дня забастовка охватила все шахты Кемеровской области. Министр угольной промышленности М.И. Щадов, человек среди шахтеров популярный, всю жизнь проработавший в угольной промышленности, дал телеграмму на шахты Кузбасса, обещая немедленно удовлетворить требования шахтеров. На сессии Верховного Совета СССР выступил и Михаил Горбачев. Он назвал требования шахтеров Кузбасса «справедливыми» и заявил, что ЦК КПСС и правительство страны могут дать «твердые гарантии удовлетворения требований шахтеров Кузбасса». Однако именно это выступление М. Горбачева вызвало взрыв недовольства и волну новых шахтерских забастовок, но уже по всей стране. Правительство давало гарантии почему-то только шахтерам Кузбасса, хотя положение дел в других угольных регионах было не лучшим, а в ряде районов даже худшим, чем в Кузбассе.

В Донецком регионе первыми забастовали пять шахт в Макеевке. Однако к 17 июля забастовка охватила все шахты таких городов, как Донецк, Горловка, Дзержинск, Енакиево, Красноармейск, и других. 18 июля забастовку поддержали горняки Ворошиловградской и Днепропетровской областей, а 20 июля остановились и все 12 шахт Львовской области. 21 июля забастовка охватила все шахты Воркутинского бассейна. В эти же дни остановились и те шахты Кузбасса, которые сразу не присоединились к забастовке. В некоторых городах, например в Прокопьевске, к забастовке присоединились и все предприятия города. На шахтах и в поселках горняков создавались стачкомы. Были организованы во многих случаях и объединенные городские и областные стачкомы. Расширялись и требования шахтеров; они требовали улучшения техники безопасности и механизации своего труда, а также улучшения жилищных условий для своих семей. Стачкомы действовали как органы власти, следили за порядком, охраняли магазины и склады, руководили проведением митингов. Все местные власти, милиция, а также профсоюзы после первой волны растерянности и страха стали проявлять предельную лояльность к стачкомам и забастовщикам, которые собирались каждый день на своих шахтах, но не спускались под землю. Во всех регионах огромной страны забастовки проходили по одной схеме, что очень сильно озадачивало и руководство отрасли, и Политбюро ЦК КПСС.