Советский тыл 1941–1945: повседневная жизнь в годы войны

Когда дети заболевали, они часто страдали сразу от нескольких инфекций, протекавших либо одновременно, либо одна за другой. В наблюдавшихся А. И. Перевощиковой яслях дети до года в среднем переносили от 2,5 серьезных болезней, а дети от года до двух – в среднем от 2. При этом нужно понимать, о каких заболеваниях идет речь: пневмония, дизентерия, острые желудочно-кишечные инфекции, коклюш и гнойный отит, каждое из которых могло стать причиной смерти маленького ребенка. Типичным примером стал случай, описанный на С. 29. Чудом этот ребенок выжил, но не всем детям так повезло. Так, 11-месячная девочка, наблюдавшаяся А. И. Перевощиковой, заболела ветрянкой, за которой последовали дизентерия и грипп с осложнениями на пневмонию и отит. Не излечившись до конца от пневмонии, она подхватила коклюш, обостривший пневмонию, а затем случился абсцесс легких, который в итоге ее и убил. Это не был из ряда вон выходящий случай; напротив, это было лишь крайнее значение статистического среднего[102]. Более того, почти в каждом случае ребенок приобретал эти болезни в стенах яслей. В какой-то степени это было неизбежным побочным эффектом от скопления в закрытом помещении большого числа уязвимых перед болезнью маленьких детей. Но многих инфекций можно было избежать, если бы в яслях придерживались основных контрольно-эпидемиологических правил и работали бы специалисты-врачи и няни, помогающие выполнять эти элементарные правила. Стандартной практикой должен был быть (но не являлся!) медицинский осмотр детей при поступлении в ясли. Его цель – изолировать зараженных детей от здоровых, а также организовать их прививку от дифтерии, от которой в РСФСР уже была выработана действенная вакцина. Ижевские ясли проводили вакцинацию, но отбор детей был нелогичным, случайным и, соответственно, недостаточным для поддержания их группового иммунитета.

В довершение всего сотрудники яслей в Ижевске, как и их московские коллеги перед войной, не имели понятия о необходимости оказания на детей внешнего стимулирования. Конечно, это не была полностью их вина: у них было слишком много детей на попечении, из которых многие были слабыми и больными. Врачи не всегда могли уделить им необходимое внимание и при этом организовывать развивающие игры с другими детьми. Но правда и то, что они не владели необходимыми знаниями о детском развитии. В ижевских яслях были игрушки, но они обычно стояли на полках, чтобы производить впечатление на посетителей. Дети же никогда не играли с ними. Они не играли и друг с другом. Становились пассивными и вялыми, даже когда не были ослаблены недоеданием или болезнью[103].

А. И. Перевощикова, работая в подконтрольной ей детской среде, могла вводить базовые изменения в работу наблюдаемых яслей. Она добивалась дополнительных поставок продовольствия в целях увеличения объема потребляемых детьми питательных веществ, а также уделяла внимание (и это также было важно) разнообразию поставляемой в ясли еды, чтобы добиться у анорексичных детей восстановления аппетита. Она ввела обязательное обследование принимаемых в ясли детей на наличие у них признаков инфекционных заболеваний, а также организовала в яслях программу развивающих упражнений. В результате своими усилиями в течение шести месяцев она смогла существенно снизить показатели недоедания у детей. Однако аналогичное положение было не повсеместным: большинство яслей не могло обеспечить детей тем, чего у них просто не было, – подходящим для грудных и малолетних питанием. Масштабные проверки яслей в главных промышленных центрах страны в 1943 г. показали астрономические уровни рахита: им болело 35 % всех детей в яслях г. Златоуста, 41 % – г. Иванова. В г. Свердловске от гипотрофии страдали 27 % детей до 6 месяцев, 52 % в возрасте 6-12 месяцев, 48 % от года до двух и 9 % старше двух лет. Годом ранее ясли городов Челябинска и Магнитогорска отмечали уровень отсталости в развитии находившихся в них детей, превышавший даже эти цифры.

Лечебные меры

Советские власти пытались снизить негативное влияние неудовлетворительного питания на детей за счет разных лечебных мер, но на практике их возможности были сильно ограничены. Они не могли снабдить учреждения количеством продуктов, достаточным для нормального рациона всех детей, а потому им приходилось перераспределять ресурсы для поддержания прежде всего наиболее нуждающихся и/или находящихся в группе риска детей. Двумя самыми действенными средствами в той обстановке были создание сети специальных столовых для сильно истощенных детей и проведение летних оздоровительных кампаний, во время которых детей на короткий период вывозили за город и кормили более калорийной едой. Все эти меры были нацелены в основном на детей от трех лет и старше, хотя часть продовольствия покрывала также нужды грудных и маленьких детей, которые и являются объектом настоящего исследования[104].