Советский век

Анализ профессиональной принадлежности чиновников из перечня середины 1946 г. показывает, что 14 778 постов занимали инженеры различных специальностей. Многие из них имели образовательный уровень существенно ниже необходимого, но это компенсировалось (по крайней мере, так было объяснено) продолжительным стажем их работы: 70 % имевших только начальное образование занимали руководящие посты более 10 лет. В целом 55,7 % номенклатуры центра имели служебный стаж более 10 лет; 32,6 % - от шести до десяти лет; 39,2 % - от двух до пяти лет; 17,25 % - от года до двух лет; 22,1 % - менее года.

К номенклатуре также принадлежали 1400 чиновников, которые не являлись членами партии (3,5 % от общего числа). Наконец, последнее, но не менее важное: из общего числа постов русские занимали 66,7 %, украинцы - 11,3 %, евреи - 5,4 % и т. д. («и т. д.» значится в самом документе).

Читатели, испытывающие особый интерес к проблемам бюрократии, найдут здесь пищу для размышлений относительно методов контроля, а также логики и алогичности политики подобной централизации. Запутанность номенклатурной иерархии доходит до той степени, при которой методы контроля бюрократии становятся нереальными. Дальнейшее изучение показывает, что этот перечень фактически был только частью более обширной системы. Центральный комитет контролировал - или пытался контролировать - высший слой чиновничества. Но находящиеся наверху властвовали над нижестоящими, несмотря на то, что должны были действовать в кооперации с соответствующими партийными комитетами на каждом уровне.

В свою очередь низший эшелон выполнял аналогичные функции по отношению к подконтрольным институтам либо единовластно, либо опять-таки с ведома партийных органов и т. д.

Следовательно, система, представляющаяся сверху простой, на самом деле состояла из различных иерархий, принимающих решения, прерогативы которых были весьма туманными и допускали многочисленные нарушения. Бесконечные жалобы аппарата Центрального комитета в адрес министерств свидетельствуют, что они вовсе не стремились следовать правилам номенклатуры. Они назначали, переводили или увольняли чиновников без консультаций с Центральным комитетом или делали это задним числом. Подобное свидетельствует о том, что в реальности номенклатура не работала как система одностороннего движения. Когда пост оказывался вакантным, ЦК мог искать кандидата в своем резервном перечне, но он поступал так только в тех случаях, когда соответствующее министерство оказывалось в кризисной ситуации. Обычно он просил министра назвать своего кандидата и впоследствии утверждал его назначение.

Далее, во второй и третьей частях книги, мы вновь поставим вопрос, кто же кого в конце концов контролировал в этой системе, и попробуем дать на него ответ. Но уже можно видеть, что логистика контроля системы находилась, по сути дела, в зависимости от самой системы. На внутрипартийных дебатах открыто говорилось об опасностях экономизации и утраты контроля над правительственной машиной и ее администрацией, причем практически этими же словами.

В заключение хотелось бы подчеркнуть две черты сталинской системы. Имея дело с методами Сталина-правителя, мы попадаем в царство произвола и тиранического деспотизма. Говоря о советском правительстве, мы оказываемся в цитадели бюрократии, вернее, двух ее ответвлений, одно из которых (партийный аппарат) количественно меньше, а другое (государственная администрация) - существенно крупнее.

Глава 13. Аграрный деспотизм?

Но сути дела победа 1945 г. возродила на мировой сцене сталинизм в еще большем масштабе в тот самый момент, когда система и сам Сталин вступили в фазу потрясений и упадка. Фактически он утратил способность эффективно управлять страной. Казалось, он достиг своих целей, но дорога, независимо от состояния его здоровья, вела в одном направлении - назад

Ю. П. Пугач, В. К. Нечитайло, В. Г. Цыплаков, Великому Сталину слава! 1950 год

После окончания войны Сталина по-прежнему захватывала мысль о необходимости доктрины, которая явилась бы своего рода его историческим алиби и представила бы сталинский режим исторически закономерным. Требовалось нечто чрезвычайно весомое, чтобы полностью порвать со своим политическим происхождением.