Советский век

В принципе особый режим означал, что обитатели должны выполнять тяжелую работу. На самом деле им предоставлялась работа на ближайших предприятиях, а это означало, что работа не обязательно окажется тяжелой, причем заключенные с физическими недостатками получали более легкую работу. Целью было исправление и перевоспитание, поэтому предполагалось, что труд не должен причинять физических страданий. Чрезмерный труд противоречил положению о том, что работа не является наказанием. Медицинские комиссии оценивали физические возможности обитателей, учитывали состояние их здоровья, предыдущую работу и т. д. В работе по специальности можно было отказать только по приговору суда. Всем следовало выполнять полезный труд и свести к минимуму работу внутренних служб колонии.

Здесь надо отметить, что тяжелый труд в колониях особого режима неоднократно порождал дискуссии, а это свидетельствует, что юристы сами не имели об этом ясного представления. Они пытались так или иначе обойти проблему тяжелого труда.

Неопределенность категории «тяжелый труд» проявляется еще четче при чтении статей внутреннего распорядка о питании заключенных. На особом режиме предусматриваются маленькие, лишенные разнообразия нормы. Возникает подозрение, что эти заключенные обрекались на вечное голодание. Недостаточность питания заключенных, осужденных на тяжелый труд (или даже право налагать такое наказание) постоянно замалчивалась юристами, комментировавшими уголовные кодексы. Однако сколь бы отвратительными ни были их преступления (речь идет о наиболее опасных преступниках), неизбежно возникал широкий простор для произвола. По контрасту, для беременных женщин и больных предусматривалась улучшенная пища. Кроме того, женщинам (особенно при наличии малолетних детей), подросткам и инвалидам предоставлялись лучшие условия, и на них обращалось повышенное внимание. Отсюда, по-видимому, вытекает предписание: причины смерти ребенка должны быть расследованы в обязательном порядке.

Труд в колониях. У заключенных был восьмичасовой рабочий день, выходными были воскресенья и государственные праздники. Но они не имели отпусков, и годы, проведенные в заключении, не учитывались при начислении пенсии. В то же время такие положения законодательства о труде, как ограничения по состоянию здоровья, требования безопасности и т. д., в колониях сохраняли силу. Люди, ставшие нетрудоспособными в период заключения, после освобождения получали пенсии и компенсации. Труд заключенных оплачивался по гражданским нормам, но из этих сумм удерживалась стоимость содержания (пища, одежда) и, в случае особого постановления суда, производились другие вычеты.

Из исследований западного специалиста по советскому законодательству У. И. Батлера можно почерпнуть дополнительную информацию, а также проследить хронологию принятия законодательных актов, регулирующих и регламентирующих трудовые проблемы в пенитенциарных учреждениях[2-6].

26 июня 1963 г. в республиках СССР были созданы дополнительные пенитенциарные учреждения - колонии-поселения для заключенных, доказавших на деле свою готовность вернуться в общество.

3 июня 1968 г. был принят внутренний распорядок трудовых колоний для несовершеннолетних.

Хотя тексты не были доступны заключенным, так как не публиковались, подобные законодательные меры способствовали дальнейшему движению пенитенциарных учреждений в сторону снижения излишней суровости при исполнении приговора. Юристы также сказали свое слово[2-7]. Среди них можно выделить научную школу, стремившуюся направить ход дел в позитивном направлении, но она с очевидностью нуждалась в поддержке сверху.

МВД СССР разработало процедуру направления осужденных в то или иное пенитенциарное учреждение или, при согласовании с прокуратурой, в психиатрические институты. Медицинская помощь в тюрьмах и колониях осуществлялась совместно МВД и Министерством здравоохранения.

В 1977 г. МВД приняло «Правила внутреннего распорядка в исправительно-трудовых учреждениях», действующие на всей территории СССР. Правила, определяющие режим места заключения, могли быть приняты Советом министров СССР или республики, а также министром внутренних дел или его заместителями. Но советские юристы открыто выступали против предоставления прерогатив начальникам отделов внутренних дел среднего уровня или директорам самих учреждений. Их подход был реалистическим, они стремились уменьшить прерогативы МВД при определении тюремного режима, поскольку (это моя гипотеза) многие пенитенциарные учреждения находились далеко от Москвы и их администрация состояла из сторонников суровых методов. Эти юристы знали историю страны и людей, работавших в пенитенциарных органах.