Советско-албанские отношения (40-50-е годы ХХ века)

Почти два месяца спустя в конце августа 1956 г. Э. Ходжа снова вел горячий спор с М.А. Сусловым по венгерскому вопросу. Все доводы Э. Ходжи были парированы. «Что там бурлит контрреволюция у нас нет даже данных ни от разведки, ни из других источников. «М.А.Суслову было также заявлено, что «Имре Надь … организует контрреволюцию в кружке «Петефи».[99] В ответ же М.А. Суслов вынул из своего стола «самую свежую самокритику Имре Надя».

Такое отношение советского руководства к венгерским событиям, а также то, что Имре Надь поддерживался югославами, а к ним в свою очередь не раз ездили для «консультаций» советские представители, привело Э.Ходжу и его окружение к мысли, что венгерская контрреволюция, если и не была непосредственно организована Н.С. Хрущевым и И. Тито, то, по крайней мере, была использована ими для удаления М. Ракоши и Э.Гере и разгрома ВПТ.

Шестая причина. Между КПСС и АПТ в этот период действовал фиктивный мир. Так большой международный отклик получило совместное советско-албанское заявление от 30 мая 1954 года, выработанное в период пребывания в Албании Н.С. Хрущева. В нем говорилось, что интересам народов Балканского полуострова и Адриатического моря отвечало бы создание в этом районе зоны, свободной от атомного и ракетного оружия. Продолжалось экономическое сотрудничество.

Однако фиктивный мир расшатывался. Н.С. Хрущев и его последователи все чаще видели сопротивление албанцев и пытались сломить их, прибегая к экономическому давлению и, по мнению албанского руководства, саботажу советских специалистов, работавших в Албании. «Специалистов, которые продолжали искренне относиться к нам, посольство одного за другим удаляло по несостоятельным причинам и вопреки их воле… В Албании, конечно, оставались те, кому было приказано подорвать главные, неврологические узлы нашей экономики, особенно в области нефтепромышленности и геологических изысканий».[100]

Седьмая причина. В феврале 1960 года Э. Ходжа и М. Шеху прибыли в Москву на совещание представителей соцстран по вопросам развития сельского хозяйства и одновременно на совещание Политического Консультативного Комитета Варшавского договора.[101] Сразу же по прибытии состоялась беседа с А.Г. Микояном, который поставил в известность албанских представителей о возникших между КПСС и КПК разногласиях. «Микоян, — пишет Э.Ходжа, — в частности, привел в качестве доводов ряд китайских тезисов, которые действительно и на наш взгляд не были правильными с точки зрения марксистско-ленинской идеологии. Так, Микоян упомянул плюралистическую теорию «ста цветов», вопрос о культе Мао, «большой скачок» и т. д.»[102]

Но к 1960 году, как в официальных речах китайских руководителей, так и в статьях КПК, по мнению албанцев, стала правильно трактовать теоретические вопросы, тем самым противопоставляясь хрущевской группировке, что, в свою очередь, очень сильно задевало последнюю. Поэтому Э. Ходжа уклонился от прямой полемики и предложил возникшее разногласие решить самим же участникам конфликта. «Так и будет, — сказал Микоян…»[103]

Однако конфликт разгорался все сильнее: начались косвенные взаимные выпады в советской и китайской печати; произошла острая дискуссия между китайской и советской делегациями на сессии Генерального Совета Всемирной Федерации профсоюзов по некоторым положениям предстоящего доклада: о мирном сосуществовании, войне и мире, взятии власти мирным путем и т. д.

Советские руководители готовили Бухарестскую встречу, на которой планировали поставить перед делегациями братских партий советско-китайские разногласия и добиться осуждения КПК. Э. Ходжа не поехал в Бухарест, потому что, во-первых, албанским представителям не были достаточно полно известны китайские контрдоводы, а, во-вторых, они не хотели высказывать какое-либо мнение без обсуждения вопроса на пленуме АПТ. В Бухарест был направлен Хюсни Капо лишь для обсуждения вопроса о сроке созыва предстоящего совещания и для свободного обмена мнениями по вопросам международного положения, сложившегося после провала Парижской конференции. В ходе встречи в Бухаресте Н.С. Хрущев поспешно роздал информационные материалы; было решено провести совещание партий соцлагеря, а затем собраться всем главам делегаций коммунистических и рабочих партий, участвовавших в работе съезда Румынской рабочей партии, осудить КПК как антимарксистскую «троцкистскую партию» и т. д.

На первом же заседании Х. Капо выступил в защиту КПК и высказался против продолжения совещания. Такого поворота Н.С.Хрущев не ожидал.[104]

Делегация АПТ не поддержала предложения Н.С.Хрущева об организации коллективного обсуждения позиции КПК, полагая, что взаимоотношения КПСС и КПК подлежали урегулированию в ходе двусторонней дискуссии, в то время как их интернационализация может привести к нарушению единства международного рабочего и коммунистического движения. Не рискуя в тот период выступить против крупнейшей партии Востока, Н.С. Хрущев решил это сделать косвенно, «наказав» строптивую Албанию.