Советско-албанские отношения (40-50-е годы ХХ века)

Вторая причина. В июне 1954 года произошел крутой поворот в советско-югославских отношениях, что явилось во многом неожиданным для албанцев. В те дни албанская делегация находилась в Москве и советское руководство вручило Э. Ходже длинное письмо за подписью Н.С. Хрущева, направленное центральным комитетам братских партий, в котором сообщалось, что по вине Берии и Джиласа югославское руководство было незаслуженно осуждено советской стороной, что и побудило «правящие круги Югославии сблизиться с США и Англией», заключить «военно-политическое соглашение с Грецией и Турцией», пойти на «ряд серьезных уступок перед капитализмом.»[85]

Э. Ходжа понимал, что в СССР тогда еще не началась открытая атака на И.В. Сталина, а советские лидеры не уставали говорить о противодействии американскому империализму и приверженности марксизму-ленинизму и поэтому он при составлении ответа был со своими соратниками очень умеренным и осмотрительным. «В этом ответе, не противопоставляясь открыто Хрущеву, мы отмечали нашу неизменную позицию по отношению к ревизионистскому руководству Белграда, указывали на значение решений 1948 и 1949 годов Информбюро, не допуская никаких намеков на пересмотр прежнего отношения к отклонениям югославского руководства.»[86]

Эти же мысли Э. Ходжа высказал Н.С.Хрущеву в беседе 23 июня 1954 г., но тот не придал этому большого значения.

Через 10 месяцев, за два дня до отъезда Н.С. Хрущева (май 1955 г.) в Югославию, руководство АПТ получило письмо лидера КПСС с просьбой дать согласие на денонсирование ноябрьской резолюции Информбюро 1949 г. и на пересмотр резолюции 1948 г. ЦК АПТ 25 мая в письме, направленном в ЦК КПСС, высказал свое несогласие. «Мы считаем, - говорилось в письме, - что имеется большая разница между содержанием вашего письма от 23 мая 1955 г. и основным положением той ситуации, которую мы сообща занимали до тех пор в отношении югославов». Далее после нескольких конкретных возражений следовало суждение, что «такое поспешное (и опрометчивое) решение по вопросу столь принципиального значения без предварительного глубокого анализа его совместно со всеми заинтересованными в этом деле партиями и тем более его опубликование в печати и провозглашение на белградских переговорах не только было бы преждевременным, но причинило бы серьезный ущерб общему курсу.»[87] Албанцев очень задевало именно то, что «советские» проигнорировали мнение братских партий, в том числе и АПТ. В своей беседе с Левичкиным 27 мая 1955 г. Э.Ходжа это особо подчеркнул, памятуя о совершенно иной атмосфере, которая царила при И.В.Сталине на заседаниях Информбюро. Затем албанское руководство направило второе письмо лидерам КПСС, где подтвердило ошибочность предстоящей отмены ноябрьской резолюции. Эта позиция имела свою логику: «если отпадет данная резолюция, если отпадет все, что в ней было написано, то отпадут, например, и процессы по делу Райка в Венгрии, по делу Костова в Болгарии и т.д. По аналогии должен отпасть также процесс по делу предательской банды, возглавляемой Кочи Дзодзе...»[88] Вскоре после этих событий, летом 1955 года Э. Ходжа получил приглашение «непременно выехать в Советский Союз на отдых». Сразу по прибытии в Москву начались встречи с лидерами КПСС, которые, по словам Э. Ходжи, «теперь проходили то в атмосфере глухого гнева, то в явно натянутой атмосфере.» Две беседы были с М.А. Сусловым. Он пытался переубедить Э. Ходжу изменить позицию по югославскому вопросу, а также пересмотреть дела группы Дзодзе-Кристо. На что «албанский Сталин» ответил: «Мы никогда никого не обвиняли и не осуждали несправедливо.»[89]

После этого А.И. Микоян представил лидера АПТ члену югославского руководства С.Вукмановичу-Темпо. Встреча закончилась безрезультатно.

Несмотря на несговорчивость Э. Ходжи в «Правде» 5 июля 1955 г. поместили его статью, в которой он неоднократно подчеркивал «необходимость следования великому учению Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина.» Э.Ходжа ни разу не упомянул Н.С. Хрущева или словом не обмолвился об «ошибках», допущенных в сталинский период.