СОВЕТСКО-ФИНСКАЯ ВОЙНА

Медицинская сестра, служившая в 44-й дивизии, рассказывала, что ее призвали в армию 7 сентября. Она была замужем и имела двухлетнего ребенка, но, поскольку кормящей матерью она не являлась, ее призвали с еще двумя медсестрами; 30 ноября они вместе с 44-й дивизией пересекли границу. Когда войска получили приказ отступать, медсестры бежали в лес, оставив раненых замерзать в санитарных машинах и на финской ферме, приспособленной под госпиталь. Две другие медсестры получили ранения и, по всей вероятности, замерзли насмерть.

Русский полковник, командовавший одним из полков 44-й дивизии, был взят в плен. Захватившие его финские солдаты так описывали этого человека: лысый, довольно красивый, с умными, печальными глазами и усталым выражением лица. В отличие от большинства пленных он не испытывал страха, сохранял достоинство, говорил медленно и тихо, почти шепотом, и одну за другой курил сигареты. Он чувствовал себя одиноким, ибо большинство его товарищей, офицеров и солдат, погибли.

Во время допроса он спросил у финнов:

«Кому была нужна эта война, это сражение? И для чего? Почему эти молодые ребята должны были умереть? Когда в Гражданскую войну я сражался с Деникиным и Колчаком, на то были причины. Мы хотели отдать землю крестьянам, а заводы - рабочим. И это нам удалось. Мы сражались за правое дело и поэтому победили. Когда мы вошли в Польшу, то хотели освободить от гнета наших братьев. Мы верили и в это и опять победили. Но теперь нас послали в Финляндию, а мы понятия не имеем, ради чего.

Помню, как нам говорили, что мы опять выполняем миссию по освобождению рабочих от капиталистов, но я на своей шкуре убедился, как нас приветствовали те, кого мы пришли освобождать. Что мы можем предложить вам, финнам, из того, чего у вас еще нет? Пусть я и пленный, но даже я имел возможность убедиться, что финский рабочий одет лучше, чем высокопоставленный партийный чиновник в России.

Я знаю, что Сталин и Ворошилов умные и отзывчивые люди, и не могу понять, кто их заставил начать эту идиотскую войну. Зачем нам вообще нужна эта мрачная и холодная Финляндия?

Какими хорошими солдатами были мои ребята! Лучшими в России, мой полк входил в элитную дивизию. Они были лучшими в учебе и лучше других умели обращаться с оружием. Помню, когда мой полк покидал железнодорожный вокзал в Ленинграде, солдаты говорили тем, кто остается: «Вам, ребята, уже нечего будет делать, когда вы там [в Финляндии] окажетесь. Мы проложим вам путь и встретимся в канун Нового года в Оулу».

Полковника спросили о действиях 44-й дивизии. Он стал рассказывать:

«Из Мурманска мы прошли за 11 дней походным порядком почти 200 миль, чем, не в обиду вам будет сказано, вы, финны, могли бы гордиться. Но штабное начальство только и делало, что ругало нас за медлительность. Во время марша мы стали задумываться об этой войне и имели возможность убедиться, что это далеко не парад на Красной площади.

Мы потеряли 10 процентов личного состава, в основном из-за обморожений… Когда мы пересекли границу Финляндии, то уже не могли разводить костров на привалах, так как нас предупредили о возможности обстрела. Такой мороз… такая бескрайняя дикая местность и темнота! Мы старались держаться вместе, чтобы не заблудиться. Кое-где солдаты шли плечом к плечу».

На вопрос, почему они не делали попыток расчистить себе дорогу, полковник ответил:

«Разумеется, мы пытались атаковать и расчистить себе дорогу, но это было все равно что биться головой о стену. Все обстояло иначе, чем во время наших прошлых боев, в Польше например. Трудно было поверить в происходящее… и это вселяло в нас ужас.

Сообщение с нами прервалось, и мы начали голодать.

Но финнов нигде не было видно. Хотите - верьте, хотите - нет, но финнами, которых лично я впервые увидел, были те двое, что взяли меня в плен, после того как мой полк был уничтожен. Мы их не видели, но они были повсюду. Стоило кому-нибудь покинуть лагерь, его ждала неминуемая смерть. Высылая часовых в караул вокруг лагеря, мы знали, что через несколько минут они будут лежать с пулей в голове или с перерезанным горлом. Невидимая смерть грозила нам отовсюду. Это было настоящим безумием. Мои солдаты гибли сотнями, да что там сотнями - тысячами.

Надо бы рассказать лично Сталину о нашем пути в Финляндию и о том, что с нами произошло. Думаю, нашим руководителям не безразлична честь нашей Красной армии, и им не по душе, что весь мир над нами смеется. Если они действительно великие люди, они должны заботиться о России. А Молотова, Жданова и Куусинена, этих провокаторов, надо привезти сюда и похоронить под горами тел погибших.

Я все равно не могу понять, как мои товарищи стали этими огромными кучами трупов. Очень, очень страшная эта война. Мы, советские люди, думали, что нас уважают в других странах за наше миролюбие, мы считали, что весь цивилизованный мир благодарен нам за то, что мы дали свободу рабочим. Теперь нас презирают и ненавидят. Вероятно, это результат политики Молотова».