Советско-финская война

Три танка уже миновали его позицию, но приказа атаковать все еще не было. Наконец прозвучал сигнал. Эрхо освободил запал, досчитал до трех и бросил мешок с динамитом под днище третьего танка. От нескольких громких взрывов земля заходила ходуном, но когда он поднял глаза, то заметил, как его танк вместе с остальными медленно поворачивает туда, откуда пришел. Испытав горькое разочарование от того, что танк не лежит беспомощно на боку, он ткнул локтем своего приятеля, Кививирта, и сказал, что у него вышли все боеприпасы.

«Давай угостим их вот этой последней бутылкой», — сказал юный воин. С этими словами он спокойно поджег запал и швырнул бутылку в идущий последним танк. Она попала прямо в щель для забора воздуха и тут же воспламенилась, освещая все вокруг желтоватым пламенем. Вскоре весь танк был объят пламенем, и Кививирта произнес: «Мы наверняка поджарили русских».

Тем временем лейтенант Каарто, связав две трехкилограммовые тротиловые шашки, метнул их под гусеницы второго танка, который остановился. Вскоре запылал и третий танк, подожженный самим командиром отряда; остальные танки были уже вне пределов досягаемости. Экипаж второго танка пытался скрыться в лесу, но стал легкой добычей автоматчиков[20].

ГЛАВА 6 ЛЕДОВЫЙ АД ЗИМНЕЙ ВОЙНЫ

Поначалу русский солдат ничего не имел против холода. Он полз в атаку на животе, и его боевой дух поддерживала мысль о скорой победе. У него было мощное новое оружие, частенько прямо с завода, а летняя форма доставляла лишь легкие неудобства. Но все изменилось, когда температура упала сначала до 10, а потом до 20, 30, 40 градусов ниже нуля; вот тогда-то и начался настоящий ад, ад Зимней войны.

В такие морозы оружие солдата Красной армии замерзало, замерзали продукты питания, мерзли руки и ноги. Если он слишком обильно смазывал оружие, оно становилось бесполезным. Стоило ему прикоснуться к стволу винтовки голыми руками, а потом убрать руки, на металле оставались следы его крови. Водители танков и автомашин заметили, что, если не прогревать двигатели в течение 15 минут каждые два часа, аккумуляторы выходят из строя. Войскам требовалось больше, чем обычно, продуктов питания; чтобы выжить и сражаться, солдатам был нужен обильный и сытный рацион, а не черствый хлеб и чай без сахара.

В лютые морозы человеческая кровь остывала, и ее плазма переставала выполнять свои функции. Да, холод способствовал остановке крови у раненых, но если человек долго оставался на морозе без перевязки, то его истерзанная и окровавленная плоть вскоре начинала темнеть, из нее сочилась зеленоватая жидкость, свидетельствующая о начинающейся гангрене. Финские санитары, отправляясь на помощь раненым, набивали рот ампулами морфия, чтобы он оттаивал. У русских, похоже, ничего подобного не делалось, так как военных медиков у них было мало, а частенько они вообще отсутствовали. Большинство раненых солдат Красной армии замерзали, напоминая собой статуи, сохранившие позы, в которых их настигла смерть.

Финнам также приходилось жить в эти морозы, и им было отнюдь не легко, особенно когда, вместо того чтобы греться вокруг костра в лагере, они совершали ночью многокилометровые круговые марши. Но мало кто из них жаловался на погоду; они привыкли к ней, и более того, подчас мороз спасал им жизнь.

Энсио Никула рассказывает о случае, произошедшем у местечка Сумма в морозный январский день после массированного артиллерийского обстрела русских. Он вдруг заметил, как на нейтральной полосе с земли поднялся человек без головного убора и без оружия и побрел к финским позициям. На плечах у этого человека виднелись обрывки белой маскировочной формы, поэтому командир роты отдал приказ не стрелять, но прежде чем солдат успел добраться до окопов, русские открыли по нему ураганный огонь.

— Мы расстегнули его форменную куртку и увидели под ней овчину… Мы насчитали шесть бескровных отверстий от пуль у него в груди.

Кто-то сказал:

— Отнесите его в палатку к убитым. Он наверняка мертв. Санитары через пару часов заберут его.

Солдата оставили в обогреваемой палатке, а часа в два в палатку вернулись сменившиеся часовые, расселись, закурили и собрались выпить горячего кофе. Внезапно послышался голос:

— Эй, дайте-ка мне сигарету.

Мы поняли, что говорит «мертвец». Я прикурил для него сигарету, и он стал курить, бормоча себе под нос: «Похоже, ноги у меня целы…»

— Да, но у тебя шесть дырок в груди, — сказал я ему.

— Пожалуй что так. Я почувствовал, как меня обожгло несколько раз, когда полз к вам в окопы.

Фамилия этого солдата была Лааксонен; его контузило во время артобстрела, и он довольно долго пролежал на земле без сознания. Когда же, очнувшись, он направился к своим, в него сзади попали несколько пуль и вышли через грудь.

Лааксонена быстро отправили на пункт первой помощи, где медики объяснили, что морозная погода спасла этому человеку жизнь. В обычных условиях он бы истек кровью и умер.