Советско-финский плен (1939-1944).По обе стороны колючей проволоки

Протоколы допросов финских военнопленных, находящиеся в РГАСПИ, представляют собой в большей степени записи бесед, проведенных на Сестрорецком приемном пункте для военнопленных. Беседы велись работниками политорганов РККА, сотрудниками НКВД и отдела по работе среди войск противника 13-й армии, представителями Народного правительства Финляндии и редактором газеты «Kansan Valta» (Власть народа) Линко[95]. Беседы велись на финском языке, и в архиве сохранились копии этих документов. Затем протоколы опросов переводились на русский язык.

Несмотря на то что в протоколах допросов финских военнопленных на приемном пункте в г. Сестрорецке присутствовали вопросы, имеющие военный характер, — о расположении и вооружении частей финской армии, действиях советской авиации и артиллерии, основной упор в них делался на получение другой информации. Так, в беседах с финскими пленными работников политорганов и органов НКВД в первую очередь интересовали вопросы, связанные с отношением финских солдат и офицеров к войне, об эффективности советской пропаганды, о внутреннем положении дел в Финляндии, структуре, целях, задачах и работе шюцкоровской организации и т. п. При этом, естественно, выяснялась политическая принадлежность военнопленного. Необходимо отметить, что в нашем распоряжении имеются протоколы допросов пленных, представляющих практически весь спектр политической жизни Финляндии: беспартийные, коммунисты, члены социал-демократической партии Финляндии, шюцкоровцы И др. В зависимости от их политической принадлежности они по-разному отвечали на вопросы о правительстве Куусинена, об отношении к войне гражданского населения и военнослужащих финской армии. Например, член социал-демократической партии рядовой Суло Ниемеля[96] при опросе заявил, что «Народное Правительство — средство пропаганды, употребляемое воюющей стороной» и по его мнению «положение финских рабочих не достигнет того благосостояния, какое было перед войной». Его точку зрения разделяли многие члены социал-демократической партии Финляндии, попавшие в плен, в том числе и капрал Курт Санквист[97], считавший правительство Куусинена «тенью». Впрочем, были и другие, которые признавали Народное Правительство Финляндии законным и защищающим интересы рабочего класса и были готовы вступить в Финскую Народную армию, но все же таких было явное меньшинство. Как следует из протоколов допросов, это были либо перебежчики, либо члены коммунистической партии Финляндии.

Информация, содержащаяся в протоколах допросов финских военнопленных, не оставляет сомнений в том, что многие пленные не скрывали своей политической ориентации, в том числе и принадлежности к шюцкоровской организации. Так, младший сержант Пююрия Илмари Эльяс[98] 3-й стрелковой роты 3-го батальона 5-го пехотного полка, попавший в плен 17 февраля 1940 года, «на вопрос, почему вступил в шюцкоры… ответил, что при вступлении им обещали хорошую работу, но после того, как я пробыл, то убедился в том, что работы мне здесь не дали, а много времени наоборот уходило на военные занятия, а за это время мне не платили». Впрочем, многие пленные всячески старались доказать, что активной работы в этой организации не вели. Вообще же сами финские военнопленные по-разному относились к шюцкоровцам: одни положительно, другие крайне отрицательно, и на вопрос, является ли он членом в данной организации, отвечали: «Я еще не военнопомешанный», третьи занимали нейтральную позицию, не ругали, но и не хвалили.

Неоднозначным среди военнопленных было и отношение к войне. Мнения о причинах советско-финляндского конфликта 1939–1940 годов разделились: некоторые считали, что войну развязал Советский Союз, другие обвиняли в этом финские власти, не желавшие решить территориальные вопросы мирным путем. Практически все признавали, что многие солдаты и офицеры устали от войны и боевой дух финской армии уже пошатнулся, но во многих допросах отмечалось, что, несмотря на это, все пленные были уверены в справедливости данной войны, так как финны защищали свою родину от СССР и поэтому сопротивление будет продолжаться.

Не было среди финских военнопленных и единого мнения об эффективности советской пропаганды на фронте. Все пленные утверждали, что читать русские листовки и слушать радиопередачи не запрещалось, но отношение к ним было различное. Одни им верили, другие сомневались в правдивости сообщаемых сведений, и особенно это касалось выступлений по радио финских военнопленных, третьи же считали это пропагандистским трюком противника.