Советско-финский плен 1939-1944

Итак, можно отметить, что во время войны Продолжения культурная работа среди финских военнопленных, несмотря на их более долгое пребывание в плену, так и не была налажена подобающим образом. Культурные мероприятия в большинстве случаев подменялись идеологическими. Финские пленные, в нарушение норм международного права и внутреннего законодательства, были лишены возможности переписки со своими родственниками. Исключение составляли лишь письма к родным, показательно опубликованные в газете для пленных периода войны Продолжения «Sotilaan Aani». Эти письма являлись больше пропагандистскими посланиями, нежели приватной корреспонденцией. Естественно, что такую одностороннюю «переписку» нельзя признать действенной и удовлетворительной. Однако газета, в совокупности с радиотрансляциями передач на Финляндию, в которых были упомянуты имена, фамилии и адреса пленных, иногда помогала родственникам узнать судьбу своих родных, пропавших без вести. Тем более что некоторые финны специально слушали трансляции Московского, Ленинградского и Беломорского радио, а затем рассылали по указанным в них адресам родственникам информацию о пленных.

По моему глубокому убеждению, изучение целей и методов советских пропагандистских органов в отношении финских военнопленных периода Зимней войны и войны Продолжения должно стать темой отдельного исследования или книги. Я лишь в общих чертах наметил ее общие контуры. Однако, анализируя имеющиеся в моем распоряжении документы о советской пропаганде, я считаю, что ее нельзя рассматривать только в черно-белых тонах. Наряду с явными поражениями и провалами было и много положительных и эффективных моментов, главный из которых — появление у военнослужащих финской армии некоторой доли уверенности в гуманном обращении с военнопленными в Советском Союзе.

Вербовка советских военнопленных

На фоне активной вербовочной работы с военнопленными в Советском Союзе аналогичные мероприятия в Финляндии были более скромными. Однако это не означало, что их эффективность была незначительной.

Финские разведывательные органы требовали предоставить в их распоряжение военнопленных, способных выполнять специфические задания на территории СССР. Кроме того, подбирались и агенты-осведомители из числа пленных, которые информировали бы лагерную администрацию о готовящихся побегах и т. п.

Вербовкой пленных в Финляндии занимались Петрозаводское и Рованиемское отделения финской разведки, а также их германские коллеги — отдел «1-Ц» и разведотдел «Лапландия». Бывший военнопленный Владимир Соколов так описывал свою вербовку в лагере:

«Вечером я был вызван в отдельную комнату лагеря, где был встречен очень вежливо финским офицером. Пригласив сесть, финский офицер предложил мне сигарету…

После этого он спросил, хотелось бы мне жить, ни в чем себе не отказывая? Я ответил, что вряд ли можно отказаться от такой жизни.

В начале беседы офицер мне заявил, что… если я соглашусь принять участие в разведработе, то финское командование щедро отблагодарит меня за оказанную помощь, ибо дни существования Советской власти, как он заявил, не долги»[249].

Если пленный соглашался, то его направляли в одну из разведывательных школ. Подготовка агентов проводилась, как правило, в индивидуальном порядке. Им давался общий инструктаж о способах внедрения в ряды Красной Армии, способы выведывания информации. Кроме того, отрабатывались и навыки работы на радиостанциях и т. п.

Летом 1942 года органами советской контрразведки был задержан разведчик, заброшенный финнами в СССР. В качестве примера и для описания финской разведшколы я использую выписку из протокола его допроса, датируемую 27.7.42.

«Разведпункт находится в 4-х километрах от Суомуссалми на южном берегу озера Кианта Ярви, справа от шоссе на Каяни в 2 километрах от парома и шлакбаума. Занимает 3 небольших досчатых барака. В первом бараке размещены: одна комната под канцелярию, в которой работают Каломаа и Иитонен. Во второй комнате живут Каломаа и Иитонен. В третьей комнате радиостанция, и там живет радист Элоранта.

Во втором бараке кухня, столовая и маленькая кладовая. Там же есть три жилых комнаты. В одной из них живут кухарка и уборщица. Две комнаты постоянно не заняты, используются для приезжающих. В этих комнатах до 30 мест. в них живут при возвращении из похода диверсионные группы.

В третьем бараке 2 комнаты и кухня. Кухня используется под склад обмундирования, белья, оружия, гранаты, мины. В одной из комнат жили мы пятеро курсантов. В другой комнате жил собаковод Ложкин и с ним шофер Мендель Рейно.

Ночью разведпункт охранялся двумя — тремя собаками, которых пускают по блоку с трех сторон. Личный состав дежурства не несет, так как ложатся они очень поздно, часа в 2–3 ночи.