Советско-польские переговоры 1918–1921 гг. и их влияние на решение белорусского вопроса

На заседании Политбюро ЦК РКП(б) 14 ноября 1919 г. было принято «решение считать переданные через Ю. Ю. Мархлевского условия приемлемыми» [385, s. 28]. Но через два дня поляки получили отказ: советская сторона скорректировала основные пункты польской позиции. Незначительно была изменена линия разграничения между войсками в районе Березинского канала в пользу советской стороны, кроме этого оговаривалось создание советского плацдарма в районе р. Березина – Бобруйск и польского, размером в пять верст, на восточном берегу р. Березины. Некоторым образом корректировалась нейтральная зона, которая должна была создаваться только в районе железной дороги Молодечно – Полоцк – Двинск размером в десять верст. Предлагалось исключить вопрос о Двинске для непосредственного его решения в переговорах с Латвией, а также снять требование в отношении С. В. Петлюры. Объявлялось об отказе от агитации государственными средствами, о сохранении секретности. Согласно утверждению И. Бернера, ответ советской стороны был воспринят Польшей очень негативно, представленные условия не подвергались обсуждению, считалось, что это был «акт доброй воли», а «не предмет торговли» [438, s. 104].

Польская сторона была вынуждена окончить переговоры, «все прежние намерения о создании определенной линии разграничения между советскими и польскими войсками были аннулированы» [438, s. 234]. И. Бернер в своем дневнике аргументирует остановку переговоров некорректным поведением Советской России, которая «желает любой ценой втянуть Начальника Государства в далеко идущие переговоры, даже путем заключения соответствующих договоров» [386, s. 30]. На самом деле, настоящей причиной негативной реакции польской стороны было изменение общей расстановки сил на Южном фронте, где советские войска перешли в контрнаступление, значительно оттеснив войска А. И. Деникина на юг [63, с. 287–288].

Более противоречивым пунктом переговоров был вопрос обмена заложников, интернированных лиц и другие вопросы о двустороннем признании прав обществ Красного Креста. На заседании 23 октября 1919 г. Ю. Ю. Мархлевский от имени советского правительства в «Декларации о заложниках» заявил о готовности отказаться на основе взаимной договоренности от системы заложничества, указывая, «что эта система была использована из-за беспорядочных отношений польских властей при следствии по делу убийства в Высоко-Мазовецком уезде в январе 1919 г. миссии Российского общества Красного Креста, а также как ответ на многочисленные расстрелы польскими военными советских служащих на занятой территории» [121, с. 72]. Кроме этого, Ю. Ю. Мархлевский выказал готовность «решить окончательно, путем переговоров с представителями Польского общества Красного Креста дела всех польских заложников, которые находятся на территории Советской России» [121, с. 72–75]. Эти заявления стали основой для заключения 2 ноября 1919 г. договора, по которому советская сторона обязывалась освободить и наладить переход через демаркационную линию (железная дорога Лунинец – Калинковичи) «граждан Польской Республики и областей, оккупированных польскими войсками, и вообще всех поляков, зарегистрированных и вывезенных в качестве заложников, которые находятся на территории РСФСР» [121, с. 75–80]. Их списки должны были быть согласованы совместно с представителями Польского общества Красного Креста. Польская сторона по данному договору практически никаких обязательств на себя не брала, только ограничивалась заявлением «о неиспользовании в будущем системы заложничества» [228, с. 11].

По договору от 9 ноября 1919 г., который конкретизировал договор от 2 ноября, представитель Российского общества Красного Креста от имени правительства РСФСР и представитель Польского общества на основе своих полномочий дали обещание осуществить обмен гражданскими пленными, «арестованных или задержанных правительствами РСФСР или Польской Республикой» [325; 438, s. 214–215]. Для его реализации должны были быть составлены списки: № 1 и № 3, № 5, касающиеся военнопленных, заключенных, интернированных лиц на территории Польши, а № 2 и № 4 касались польских гражданских пленных на территории России [428, s. 34]. В соответствии заключенному в Микошевичах договору, в Западном отделе НКИД РСФСР были составлены списки, в которые были включены «гражданские пленные, поляки по национальности и жители областей, занятых польскими войсками и интернированные ими, которые подлежали скорейшей передаче Польской республике» [228, с. 12]. Список № 2 насчитывал 113 фамилий, а список № 4 состоял из 1018 фамилий заложников, гражданских пленных и поляков, желающих вернуться на Родину Список № 1 насчитывал 172 фамилии военнопленных, которые были «вывезены из территории РСФСР», список № 5 – 99 фамилий интернированных членов РКП (б) [117, с. 80].