Советское детство

А вот свидетельство другого очевидца — В. Коренева, который в те дни работал переводчиком в канадской делегации: «Канадцы еще не все успели уехать, а поскольку их автобусы оказались рядом с местом трагедии, то многие из них видели весь этот ужас. Трупы и искалеченных выносили и складывали рядами как раз перед автобусами. Все были ошеломлены. В их делегации взрослых было в несколько раз больше, чем детей. Тут и родители игроков, и специалисты хоккея, и спонсоры поездки. Кстати, среди спонсоров были руководители фирмы, производящей жвачку. Помню, каждому канадскому игроку выдали по 15-килограммовой коробке этой самой жвачки. Так что бесплатная ее раздача входила в программу пребывания. А вообще я уверен, что администрация дворца специально отключила свет, чтоб поскорее всех заставить уйти, но народ это воспринял как сигнал к обмену сувенирами. И как следствие — образовалась давка на лестнице…»

Итог этой трагедии был ужасен: 21 человек погиб (из них 13 жертвам не исполнилось и 16 лет) и 25 человек получили увечья. Никакой огласки в советской прессе эта трагедия не получила, видимо, по причинам дипломатии: советские власти не хотели огорчать канадцев. Когда 12 марта «Комсомолка» поместила заметку о клубе «Бэрри коап», в ней ни слова не было сказано о случившемся два дня назад несчастье. Более того, канадцам разрешили продолжить турне и сыграть оставшиеся два матча — с «Крыльями Советов» (14 марта) и «Спартаком» (16 марта).

Суд над виновниками трагедии состоялся очень скоро — спустя два месяца. На скамью подсудимых сели четыре человека: директор Дворца спорта (на момент случившегося он был на районном партактиве), его заместитель (он ушел домой с половины матча), начальник 70-го отделения милиции (он по ходу матча почувствовал себя плохо и тоже ушел домой), начальник отдела Сокольнического РУВД. Все четверо получили по три года колонии общего режима, однако уже в декабре этого же года трое из четверых были отпущены на свободу по амнистии. По справедливости надо было бы посадить на эту же скамью и представителей канадской стороны, которые своими провокационными действиями и заварили всю эту кашу. Но этот вопрос даже не поднимался: иностранцев защищал дипломатический иммунитет.

Эта трагедия заставила высшее советское руководство разрешить выпускать жвачку в собственной стране. Самая первая линия (импортная) по изготовлению жвачки появилась на таллинской кондитерской фабрике «Калев» уже спустя год после трагедии в «Сокольниках» — весной 1976-го. А в конце того же года эта жвачка («Апельсиновая», в обертке из вощеной бумаги с рисунком на полоске фольги по цене 20 коп. за штуку) стала поступать на прилавки сначала эстонских магазинов, а чуть позже и всех остальных. Она, хоть и уступала лучшим западным образцам, но по советским меркам тоже была вполне удобоваримой. Чтобы купить ее, в магазинах выстраивались огромные очереди: люди брали дефицитный продукт блоками, из-за чего вскоре пришлось ввести строгую отпускную норму — сначала один блок, а потом 10 пачек в руки. Администрации всех таллинских школ пребывали в панике — все дети поголовно только и делали, что жевали на уроках родную резинку. Не менее озабочены происходящим были и родители учащихся, поскольку жевательный процесс у их чад не прекращается и после уроков. На местном ТВ в феврале 1977 года даже вышла специальная передача для домохозяек, в которой давались советы о том, как лучше очищать одежду и мебель от резинки. В не меньший транс были повергнуты и спекулянты, которым таллинские кондитеры перебили всю мазу: до этого они продавали иностранную жвачку по 60–80 копеек за пластинку, а после выпуска калевской жвачки спрос на заграничный «чунгам» резко упал и цены пришлось снижать.

Как уже говорилось, до жителей других городов (и Москвы в том числе) калевская жвачка дойдет чуть позже. Лично мне она не нравилась, что вполне понятно: благодаря своей бывшей соседке по парте я успел уже познакомиться чуть ли не с десятком лучших образцов импортного «чунгама», поэтому на советскую жвачку не реагировал. Хотя на жвачку «Калев» очереди и у нас, в столице, выстраивались километровые. Общественность даже забеспокоилась: в газеты пошел поток писем, в которых задавался один и тот же вопрос: когда же в РСФСР тоже начнут выпускать свою жвачку? Ответ был обнадеживающим: в конце 77-го года власти запустили в строй автоматическую линию на московском комбинате «Рот Фронт». Кроме этого, «чунгам» стали выпускать в Ереване и Ростове-на-Дону (на макаронной фабрике). Там выпускалось два наименования продукции: «Жевательная резинка» и «Ну, Погоди!» с фруктовым и несколько более мятным вкусами.

С 1978 года «Рот Фронт» стал выпускать четыре вида жевательной резинки: «Мятная», «Апельсиновая», «Клубничная» и «Кофейный Аромат». Сначала цена жвачки была 60 копеек за пачку, но затем ее снизили до 50 копеек. Это позволило продавать жевательную резинку пластинками поштучно.