Советское: Генезис, расцвет и пути его трансформации в посткоммунистическую эпоху

В течение XVIII–XIX столетий сельская община развивалась под воздействием двух факторов. Во-первых, под влиянием городской цивилизации, которая создавала специфическое поле притяжения и задавала импульс к модернизации, пробивавший плотный защитный слой традиционализма, окутывавший мир локальных сообществ. Во-вторых, государственной политики, определявшей основные параметры процесса ее, общины, формообразования. К началу ХХ века этот процесс ускоряется, и сельская община переживает мутацию, в результате чего на свет появляется искомое новообразование, которое она до поры до времени скрывала в своей оболочке. Это строй жизни локального сообщества, основанный на принципе корпоративности. При этом речь идет не только о совместном владении землей и ее регулярном перераспределении, но и о так называемой круговой поруке, под которой понималась коллективная взаимная ответственность членов общины за исполнение различных обязанностей перед государством. Посвятивший проблеме взаимоотношений власти и народа в России ряд работ Дж. Хоскинг считает, что круговая порука была глубинной основой общины, определявшей все стороны ее жизни: «Круговая порука порождала общинный дух и обеспечивала выживание каждого из ее членов… Она создавала густую сеть взаимных обязательств»[67].

В этом отношении не крестьянин, а община была субъектом обязанностей и прав. Более того, после реформы 1861 года, законодательно определившей институционально-организационную структуру общины, последняя приобрела фактически неограниченную власть над каждым из своих членов, не уступающую былой власти помещика над крестьянином[68].

Община была результатом определенного процесса, занявшего целую историческую эпоху от конца XV до начала ХХ века, процесса нисходящего движения принципа корпоративности, его перемещения сверху вниз по ступеням социальной иерархии и внедрения во все уголки русской жизни. Когда этот процесс достиг нижнего предела (локальное сообщество, «земля», «традиция»), когда после крестьянской реформы окончательно сложилась сельская община, корпоративность (как принцип) обрела статус традиции, основания, поддерживающего существование государства-общества. И с этого момента решающим образом изменилось соотношение между социальными «низами» и «верхами»: господствующее положение последних во властной иерархии утратило свою легитимность, сложились условия для радикальной трансформации модели власти – восстания масс. Вместе с тем восстание масс в России не было движением исключительно социальных низов, оно захватило все слои общества. Перемен ждали все. Это был процесс брожения, охвативший все уровни социальной иерархии. Так складывается революционная ситуация в России, глубинная причина которой – не в социально-экономической области (капитализм, пролетариат, обнищание и социальное расслоение крестьянства), а именно в исчерпании потенциала старой конструкции господства-подчинения (Мегамашины), в вызревании условий для радикальной трансформации модели власти. Перемены же социально-экономического порядка, связанные с индустриализацией и урбанизацией страны, стали только дополнительными сопутствующими факторами, ускорившими развязывание восстания масс и обусловившими его размах и глубину, отличными от того, что характеризовало данный процесс на Западе даже в его крайних тоталитарных проявлениях.

С формальной стороны восстание масс в России можно рассматривать как местную параллель общеевропейского процесса, поскольку перечень условий его возможности был идентичен тому, что мы находим в классической работе Х. Ортеги-и-Гассета: развитие науки и техники, урбанизация, рост массового образования работников, повсеместное распространение принципа равенства и стремление к установлению демократии[69]. Анализ влияния модернизационных факторов на социальную структуру и поведение масс применительно к российской ситуации можно найти в работах Г. П. Федотова[70], появившихся в 1930-х годах. Констатация данного обстоятельства имеет для рассматриваемого вопроса принципиальное значение. Дело в том, что активные сознательные участники данного процесса, представлявшие образованный класс, интеллигенцию, осмысливали суть происходившего в соответствии с объяснительными схемами, заимствованными извне – марксизмом, позитивизмом, субъективной социологией, философией жизни и тому подобным. Приспособленная к иному теоретическому и социокультурному контексту, заимствованная интеллектуальная оптика давала искаженные представления о причинах и следствиях, действительном и возможном. В силу этого основные политические акторы того времени исходили в основном из иллюзорных образов действительности и ставили цели, не имевшие реальных условий для их осуществления, иначе говоря – утопические.