Советскому народу победителю

Из пяти небольших красных звезд, А в прицеле моем, в перекрестье, Появляется «мессера» нос.

Нажимаю гашетку и вижу, —

Из капота его валит дым,

И, свалившись в пике мертвой птицей, Он остался навек молодым.

Захожу на вираж и оттуда

Начинаю свой бой со вторым.

Я не жду от небес сейчас чуда, Но уверен – останусь живым.

Дождь из пуль застучал по обшивке, И смешались с землей небеса.

Очень важно не сделать ошибки:

«Мессер» жалит, как будто оса.

Но я верю – конец его близко!

С виража захожу ему в хвост —

И завыв заунывно и низко,

Труп пилота к земле он понес.

Пусть горит, мне не жалко патронов, Я для них привезу их еще.

Но, а если и будет мне трудно, —

Мне товарищ подставит плечо.

Мы с ним вместе их валим отсюда, С этих чистых, прекрасных небес, И пока мы с ним живы – то будет

На земле трупов их целый лес.

Целый лес из железных надгробий, Вперемешку с крестами в хвосте.

Им не будет крестов в изголовье, Ведь Христос был распят на кресте.

Тот, кто выбрал кресты им на крылья, Их отправил с небес прямо в ад, А у нас – только звезды на крыльях, И они в небеса, вверх летят!

Сны о войне

Мы давно не ходили в атаку,

Мы давно не кричали «ура»,

Мы отвыкли от лязганья танков, Не стреляют по нам «мессера».

Но опять нам в ночи будет сниться

Запах гари и запах болот.

И опять над позицией низко

Немчуровый кружит самолет.

Вроде, мир уж давно,

Не стреляют,

И не надо в атаку бежать,

Только сны нас назад возвращают.

И хоть годы нам не удержать,

Не уйти нам от воспоминаний,

Не забыть нам теперь уж войну…

Всех, кто с нами стоял за страну.

И вновь о Бресте

Кирпичным монументом павшим,

Навек молчание храня,

Как будто замерев, уставши,

Глазницы смотрят на меня.

И на стенах его поныне

Видны следы осколков, пуль…

И будто те, кто здесь уснули,

Нас возвращают в тот июнь, —

Когда они все были живы,

Когда жизнь мирная была.

Но раздались с рассветом взрывы, И жизни многих унесла

Война, начавшаяся в Бресте,

Прошедшая по всей стране.

И до сих пор на этом месте,

У этих стен, все слышно мне,

Как будто говорят солдаты —

Они живут здесь до сих пор,

Здесь будут жить они, ребята,

Какой бы год уже не шел.

И вы придите, прогуляйтесь,

Они не причинят вам зла,

Погибших чаще вспоминайте,

Не повторилась чтоб война.

Штрафбат

Не осталось надежд, незнакомый комбат, и всего один шанс лишь остался, И бросают в прорыв обреченный штрафбат, чтобы жизнью своей рассчитался.

Через минное поле, под шквальным огнем, не дождавшись артподготовки,

Мы в последний раз, может, в атаку идем, не у всех есть гранаты, винтовки.

Мы оружие, может, добудем в бою, ну а нет, – то из боя не выйти.

А кому повезет – снова будет в строю, если ранят легко, не до смерти.

Да, из нас остается ведь мало в живых, но идти будет легче за нами.

Мы – штрафбат, нас списали, седых, молодых, но мы знали – страна вся за нами.

Мысли перед боем

Окопались, в мерзлую землю врастаем.

Мороз нам на месте стоять не дает.

Когда по весне это поле растает, —

Быть может нас кто-то под снегом найдет.

А завтра завоют снаряды и бомбы, И снова в атаку под крики «Урааа!..», И многим осколки порвут гимнастерку, И грудь обожжет от осколков дыра.

И вновь в батальоне большие потери, Хотя так при каждой атаке у нас, Но мы, погибая, в себя все же верим, —

Никто не отбросит врага, кроме нас.

Наш путь до победы усеян телами, Но ради страны не жалеем себя.

Мы знаем, поднимем Победы мы знамя

И Родину нашу обнимем, любя.

Сталинградская битва

Зима пургою заметала,

А в Волге горела вода.

Смотрел Сталинград усталый,

В упор он смотрел тогда,

Как серая, грязная масса

Сдаваться к нему идет,

И видел он много касок,

Стрелявших в его народ.

Хотелось на них обвалиться

Остатками всех домов,

И окон пустые глазницы

Смотрели в упор на врагов.

Смотрел он на них с презреньем, Как кровь, кипела вода.

И быть не может сомнений

В его правоте никогда!

Случай на фронте

Поймали как-то мы фашиста,

Был сорок третий год, зима.

Налили ему граммов триста,

Чтоб не замерз, а старшина

Насыпал ему даже каши, —

Пускай поест, ведь пленный он, Пусть знает, что не звери наши.

Ганс попросил аккордеон.

Но нет его, а есть гармошка,

Давай, пляши-ка, немчура.

Поразвлекал он нас немножко

И вдруг уснул, ну, брат, дела…

Да, развезло от водки нашей,

Куда там их поганый шнапс.

Так он неделю в роте нашей

Нас развлекал, а тут приказ:

Доставить в штаб. Кому охота? —

Мороз под тридцать и пурга.

Что будем делать-то, пехота,

Как не нарушить нам приказ?

Поел наш Ганс в последний раз, Налили водки на прощанье,

Пустили в поле одного,

Беги, дружище, до свиданья…

И застрелили мы его.

А в штаб ушел рапорт короткий, Мол, при побеге был убит.

Орал, конечно, сильно ротный,

Да ладно, все война простит.

Про Сталинград

Взлетел последний самолет

из Гумрака под Сталинградом —

Теперь уж смерть фашистов ждет, она совсем уж близко, рядом.

В шинелях тоненьких своих

они к траншеям примерзают.

Пускай теперь постигнет их,

что хорошо все наши знают.

Еда закончилась совсем,

мороз становится страшнее…

И будет им, быть может, – всем, теперь могилою траншея.

Им не вернуться по домам —

осталось сдохнуть или сдаться.