Советсткие ученые. Очерки и воспоминания

Современная молодежь часто утрирует свое стремление к самостоятельности. Поэтому мне нравится Ваша вера в то, что в старшем поколении может найтись Учитель, которому можно было бы «открыть душу» и который может научить «искусству жить». Старшему при таких отношениях легче зваться не Учителем, а старшим другом. Такие отношения дружбы, где старший в какой–то мере играет роль наставника, обучающего не только, скажем, математике, но и просто жизни, не редки… Найти «друга–наставника» — большое счастье для молодого человека.

Так как вы спрашиваете, как это было со мной, отвечаю, что серьезному, ответственному отношению к жизни, поискам большого, увлекательного дела, нужного людям, меня научила прежде всего воспитывавшая меня, как сына, тетка Вера Яковлевна Колмогорова. Математика в качестве специальности, которой можно посвятить жизнь, пришла позже…»

Николай СЕМЕНОВ, академик АН СССР Годы, которых не забыть [33]

НЕМНОГО ИСТОРИИ

Я окончил физико–математический факультет Петроградского университета еще в царское время и потому имею непосредственное представление о положении русской науки, особенно физики, до революции.

Ни одного научно–исследовательского института в России не было. В Академии наук существовали очень маленькие, плохо оборудованные лаборатории. В основном научная работа сосредоточивалась на кафедрах высших школ, где, впрочем, как правило, условия для научной работы были крайне скверными. Я хочу рассказать о положении в физике — в той области науки, в которой я тогда работал.

Академик Н. Н. Семенов

В 1910–1917 годах в Петербурге только в двух высших учебных заведениях — в университете и Политехническом институте — были созданы минимальные условия для научной работы по физике. Преподавательский штат двух физических кафедр в университете состоял, если не ошибаюсь, из трех профессоров, двух приват–доцентов и шести преподавателей. Кроме того, при каждой кафедре работали обычно три молодых стипендиата, оставленных в университете для подготовки к профессорскому званию. На кафедре физики Политехнического института штат был примерно таким же. Преподавателям и исследователям помогали один механик с подмастерьем и два препаратора.

Материально обеспечены были только профессора. Преподаватели получали очень маленькое жалованье. Жить в Петербурге с семьей было трудно (особенно дорого обходилась квартира), поэтому большинство из них загружали себя еще и преподаванием в гимназиях, в реальных училищах. Времени на экспериментальную научную работу поэтому совершенно не хватало.

Если учесть еще и то, что промышленность в царской России была в значительной мере связана с иностранным капиталом, а он не был особенно заинтересован в развитии русской прикладной науки на своих предприятиях в России, то получалось так, что количество активно научно работавших физиков (я не говорю, разумеется, о преподавателях, которые не вели собственной научной деятельности) в дореволюционном Петрограде было не больше 20–30 человек. Во всяком случае, все вместе, собираясь на семинары, помещались в одной небольшой комнате.

Сейчас в СССР есть немало крупнейших, прекрасно оборудованных физических институтов, большие физические отделы в химических институтах Академии наук и институтах промышленности. Много физиков работают в заводских лабораториях. Я не знаю точно, но думаю, что количество активно работающих физиков только в Ленинграде, например, измеряется ныне тысячами.

Как удалось осуществить этот грандиозный сдвиг за сравнительно небольшой отрезок истории? Решающим было то обстоятельство, что Советское правительство и Коммунистическая партия тотчас после Октябрьской революции поставили вопрос о быстром развитии науки в стране как один из главнейших. И это в годы, когда страна была объята пламенем гражданской войны, когда народное хозяйство было разрушено, когда холод и голод царили в городах молодой республики.

В то тяжелое время, в 1918–1920 годах, когда само существование нового общественного строя подвергалось опасности, Советская власть создала в Ленинграде и Москве целый ряд научно–исследовательских институтов, причем в первую очередь не узкоприкладных, а чисто научных — по основным разделам естествознания. При Народном комиссариате просвещения было организовано Главное управление по науке. Оно возглавило эту большую работу. Так в Ленинграде возникли тогда Физико–технический институт академика А. Ф. Иоффе, Оптический институт академика Д. С. Рождественского, Радиевый институт В. И. Вернадского и В. Г. Хлопина. При Академии были созданы Математический институт академика В. А. Стеклова и Физиологический институт академика И. П. Павлова. Зародились тогда и многие другие научные учреждения. Подобная картина наблюдалась и в Москве.