Советы юным леди по безупречной репутации

При этих словах у Элизы вырвался непроизвольный смешок. Едва различимый, но Мелвилл услышал и подмигнул ей украдкой. Он и правда с ней заигрывал – в конце концов, что такое подмигивание, как не высшее проявление флирта? Право, это было… это было совершенно неприемлемо. Элиза – вдова на первом году траура, и кокетничать с ней Мелвиллу отнюдь не пристало. Очевидно, что репутацию повесы он полностью заслужил! Но это внутреннее негодование звучало неубедительно даже для самой Элизы. Она так давно не получала знаков внимания от джентльменов (и, конечно, никогда не получала их от джентльменов столь популярных, как Мелвилл), что сейчас невольно воодушевилась.

– Пора возвращаться на свои места, – сухо заявил мистер Бродуотер.

Элиза расположилась на стуле (немного отодвинув его от Мелвилла) и, не в силах удержаться, искоса взглянула на соседа. Спору нет, он действительно очень привлекателен и держится с большим изяществом! Но как только означенный джентльмен перехватил ее взгляд и улыбнулся, она тотчас отвела глаза.

Концерт закончился под общие аплодисменты и выкрики «браво!». Потом мадам Каталани, непринужденно присоединившись к зрителям, немедленно прилипла к Мелвиллу и вовлекла его в оживленный разговор, очевидно требовавший от нее частых прикосновений к руке собеседника. Однако Элиза и Маргарет, не имея возможности задерживаться долее (они и без того уже отодвинули границы приличий, насколько это было допустимо), поспешили в гардеробную.

– Гром и молния! – неподобающе воскликнула Маргарет, когда слуга отправился за их плащами.

Элиза полностью разделяла ее чувства. Две недели в Бате уже оказались более разноцветными и увлекательными, чем вся их жизнь до этого момента. Вдобавок ко всему приезд Мелвиллов… как если бы изначально вкусное вино внезапно превратилось в игристое. И хотя кокетливые авансы Мелвилла должны были обеспокоить женщину, чье будущее зависело от безупречности ее манер, Элизу тоже переполняло возбуждение.

– Позже поговорим, – пообещала она.

Они разожгут камин, попросят Перкинса принести чай и обсудят все, каждую мелочь.

Их плащи искали очень долго. Когда подруги вышли из здания (лакей Стейвс отправился на поиски наемного экипажа чуть раньше), они обнаружили, что Мелвиллы их опередили. Сестра и брат стояли на брусчатой мостовой. Леди Каролина возилась с застежкой плаща, а Мелвилл нетерпеливо перекатывался с пятки на носок и обратно.

– Давай с ними попрощаемся, – прошептала Маргарет, собираясь шагнуть вперед.

Но прежде чем она успела что-то сказать, прозвучал голос Мелвилла:

– Поторопись, Каролина. Мне хочется поскорее закончить этот тоскливый вечер. Никогда в жизни не встречал настолько пресных людей. Как мы здесь выживем, не представляю.

– Со всех них не наберешь даже унции силы духа, – согласилась леди Каролина. – Будем надеяться, что скоро нам удастся вернуться в Лондон.

– Надеяться и молиться, – подхватил Мелвилл. – Охрани нас Господь от деревенщины, старых дев и вдов – большинство из них невыносимые зануды!

Леди Каролина рассмеялась, взяла брата под руку, и они двинулись в темноту ночи.

– Ох, – выдохнула Маргарет.

Лицо Элизы горело. Подруги застыли на месте, невидяще глядя вслед Мелвиллам.

– Наверное… – пролепетала Маргарет, в голосе которой уже не звучало возбуждение, – наверное, мы скучны в сравнении с их обычным кругом общения.

– Мы не скучные, – ответила Элиза, тщась остановить дрожь в уголках губ. – И… и даже если так, мы не заслужили подобного неуважения.

Ее обдавало жаром, одолевало раздражение, к глазам подступали слезы – и все это одновременно. Когда прибыла коляска, Элиза неловко поднялась в нее, уселась и напряженно переплела пальцы, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

Ситуация, когда она кому-то не понравилась, была Элизе не в новинку. Напротив, она сталкивалась с чужим невниманием и пренебрежением постоянно, а значит, предчувствие осуждения сопровождало ее всю жизнь. Но сегодня она не ждала ничего подобного. Не ожидала этого от Мелвилла. Лицо ее было пунцовым от унижения. Она не могла поверить, что так скоро и с таким энтузиазмом поддалась на лестные знаки внимания со стороны графа, тогда как все это время истинное его отношение было совершенно иным. Какая же она дура!

Приехав домой, кузины, не сговариваясь, разошлись по своим спальням – они уже не видели радости в том, чтобы обсуждать события вечера. Но и заснуть казалось маловероятным.