Советы одиного курильщика.Тринадцать рассказов про Татарникова.

Татарников уже и не удивлялся, встречая нас, а сразу приглашал на кухню, выставлял граненые стаканы и тарелку с сыром. Другой закуски Сергей Ильич не признавал, но сыр в холодильнике имелся. Бутылку мы открыли, по стаканам водку разлили, но пить не стали — Татарников захотел сначала выслушать рассказ. Он, по обыкновению, закурил, сощурил глаза, принялся пускать желтые кольца.

Гена изложил события, присовокупил версии.

— Вам очень хочется его поймать? — Татарников спросил.

— Очень.

— Тогда попробуйте представить себе, кого вы ловите. Что это за человек такой, который обирает бабок по спальным районам?

— Отлично представляю! — сказал Гена Чухонцев. — Это — ну, скажем так, сравнительно мелкий чиновник. Порученец при министре, краевой депутат, работник мэрии, мелкая, в сущности, сошка. Он видит со стороны красивую жизнь большого начальства, завидует. Ему-то взятки никто не понесет — чином не вышел, кто ж ему даст. Он знает, сколько берет его непосредственный шеф, — и ему завидно. Я, Сергей Ильич, даже могу вообразить его разговоры дома, с женой. Она ему говорит: Вася, ты что, хуже всех? Другие вон сколько несут — а ты, Вася? И вот зависть и желание жить на широкую ногу толкают Васю на преступление.

— То есть мелкий чиновник виноват, потому что хочет красть так же, как его начальство, — но за начальством вы, насколько понимаю, не охотитесь? Запутанная логика.

— Жизнь запутанная, — развел руками майор Чухонцев. — Начальство ворует, но гуляет на свободе, — верно. А этого мерзавца я сыщу и посажу. Но ведь рассудите, Сергей Ильич, все-таки мерзавец-то виноват больше, чем его начальник. Начальник берет взятки у тех, кто может эти взятки дать. Он изымает излишки, если разобраться. Деньги несут промышленники, банкиры, буржуи всякие. С таких и взять не грех. А этот обирает нищих, чистит бедноту.

— Действительно, бедных грабить прибыльнее.

— И легче, — сказал я.

— Чинопочитание у нас в крови, Сергей Ильич! — сказал Гена Чухонцев. — И не хочешь кланяться, а позвоночник сам собой гнется. Я думаю, жулик рассудил: если я при виде начальства в штаны писаю, так и любой другой тоже в штаны написает. Вот и надо людишек на этом страхе подловить. Страх — это сила!

— Страх — сила реальная… — Историк пускал кольца дыма к потолку, и под потолком уже собралась плотная желтая туча.

— Короче, самозванца ищем, — сказал Гена. — Вот скажите нам, есть ли в истории рецепт, как самозванцев ловить?

— Определить, кто самозванец, довольно трудно, — задумчиво сказал Татарников. — Часто бывало, что самозванец получал легитимность постфактум. Например, черные полковники, генерал Пиночет или генерал Франко.

— Какие еще черные полковники?

— В послевоенной Греции монархия оказалась дискредитирована, социализм не прошел, фашистов прогнали — и в качестве прелюдии к демократии посадили править хунту. Черных полковников боялись, и либералы всего мира выражали протест. И генералов — Франко с Пиночетом — тоже не любили. А потом что-то с миром произошло, и самозваные полковники с генералами вдруг стали хорошими. И Франко сделался прогрессивным, и черные полковники симпатичными.

— Какая здесь связь, Сергей Ильич?

— Никакой связи нет. Теперь черных полковников не осталось, повсеместно только голубые — ведомство такое, с лазоревыми погонами.

— Сергей Ильич, — сказал я историку, — давайте опрокинем по одной. Отвлеклись от темы. Ну их к бесу, черных полковников, и генерала Франко поминать не будем. Вы нам другой пример из истории подкиньте — когда было, чтобы лакей притворялся барином? Приехал в город мелкий мошенник, притворился важным чином, денег насобирал. Все это уже однажды описано.

— Сюжет лихой, спору нет. А чем кончается ваша история?

— Как это — чем? — удивился я. — Тем, что майор Чухонцев его разоблачит и посадит.

— Мне иная концовка мерещится. — И Татарников пустил кольцо желтого дыма.

Как это часто бывало в наших беседах, я вдруг почувствовал, что Татарников знает ответ. Концовка нашей истории ему была ясна! Что-то мелькнуло в его серых глазах, но он не добавил ни единого слова, курил, смотрел мимо нас на книжные полки в коридоре. Гена нервничал, тикали кухонные часы. Надо размочить разговор, бойчей пойдет, подумал я. Я разлил водку, подвинул историку стакан.

— Пример из прошлого дайте! Когда мелкий чиновник большим притворился?

— Врач Бирон управлял Россией, было такое.

— Так-так-так. А еще кто?

— Меньшиков был не знатных кровей, а князем стал.

— Ближе! Сужается круг! Возьмем воришку!

Татарников поднес стакан к губам, но пить не стал, подержал стакан, поставил на стол.

— То, что происходит, трудно квалифицировать как воровство. И это не вполне вымогательство. Я бы квалифицировал это как сбор дани. Вы ищите не преступника, ищите человека, присвоившего себе право мытаря. А кто может себе такое право присвоить?

— Вот именно, кто?