Советы по домоводству для наемного убийцы

Среди дня, пользуясь свободным временем, я фланирую в стиле ЗНД по улице Легавый гей[26], главной городской артерии, пялясь на женщин и глазея на витрины в отчаянной надежде наткнуться на пушку моей мечты. Я устремляюсь за своим грузным телом, которое влечет меня к подножию холма, на главную площадь, больше похожую на незадействованную автомобильную парковку. В милом и уютном книжном магазине по соседству можно купить „Короткоствольное оружие“, любимый журнал киллеров. „Смит и вессон“ выпустили новую модель пистолета. „Легок в руке, легко поражает цель“. Вот вам „оружие без комплексов“, о котором мы, мастера экзекуций, мечтали лет шестьсот. Я заматываю шарфик вокруг своего пасторского воротничка, прежде чем подойти с журнальчиком к кассиру. Очередная местная красотка, девушка третьего дня, протягивает мне чек. Общеизвестно, что самые красивые девушки живут в Хорватии, но Исландия к ней подобралась очень близко. Хотя эти сливочные блондинки радикально отличаются от наших темноволосых Ijepotice[27]. Как лебеди от ворон.

Я посматриваю на первых со скамейки на берегу большого пруда, что находится позади кафедрального собора и парламента. Гладь бороздят лебеди и утки. Великолепный пейзаж располагает к сигарете, но я не стану прерывать свое пятилетнее воздержание от табака, хотя предлог подходящий. Надо думать о здоровье. Вместо этого я читаю про новую фишку под названием УБП („убоина без пробоины“), возможную благодаря революционной пуле из „Орлиного глаза“[28], „достаточно большой, чтобы мгновенно вырубить жертву, и при этом такой маленькой, что из раны вообще не вытекает кровь“. Только в самой богобоязненной стране мира могли пропустить подобную публикацию. Интересно, кто на этом безоружном острове покупает такой журнал? Я выбрасываю его в урну и захожу в „Кафе Париж“. Моя сливочная блондинка на месте. Я втягиваю живот и сажусь за ее столик.

Священник, озабоченный ее отношениями с отцом, спрашивает, вызывает ли он у нее раздражение.

— Моего папашу больше интересует Господь, чем собственные дети, — тут же окрысилась Ганхолдер в стиле уличной девки, ожесточенно протирая столик мокрой тряпкой. И вновь то, как она трясет головой, заставляет меня вспомнить про афроамериканских „сучек“.

— Все мы Божьи дети. Сыновья и дочери всеблагого отца, — резонерствую я в лучших традициях преподобного Френдли.

— Чушь святая. А где тогда всеблагая мать? Ах да, она же у нас девственница. Супер. Ваша церковь — для белых придурков. — Отстрелявшись, она ретируется с тряпкой и подносом. На Токсича это производит сильное впечатление. А вот отец Френдли полагает иначе. Когда она возвращается с чашкой латте, следует его очередная реплика:

— Ваши родители святые люди, и, мне кажется, они заслуживают вашего уважения.

— Святые?! То, что ты какое-то время не грешишь, еще не делает тебя святым. Алкоголик в простое ничем не отличается от алкоголика в загуле.

Эк она. Что-то чересчур мудрёно. Впрочем, меня сейчас больше интересуют ее губы. За высокими церковными воротами притаился бешеный хорватский волкодав, только и ждущий, чтобы подпрыгнуть и вылизать эти пухлые блестящие клубничные губки. Рано или поздно пес вырвется на свободу из своего проклятого пастырского ошейника.

К шести я должен вернуться в священный приют. Обычно я беру такси, хотя стоит оно, как перелет Нью-Йорк — Бостон. Ничего, Игорьку это по карману. В наших играх деньги никто не считает. Наверно, золотая карточка American Express на имя Френдли обеспечена получше, но пустить ее в ход это все равно что послать приглашение федералам.

В 18:30 мы съедаем скромный ужин, приготовленный Сикридер в унылой кухоньке. Ее кормежка ассоциируется у меня с Джерри Сайнфелдом. Элегантная сервировка и безвкусная еда.

В 20:00 мы в телестудии. Сикридер одалживает свою косметику двум джентльменам, через полчаса выходящим в эфир. Смех смехом, но я втянулся в это дело, и оно начинает мне нравиться. Я уже предвкушаю свое выступление. Я даже купил яковитскую Библию. Проповедничество делает тебя всемогущим.

— Ибо я — Слово в Его устах! Его Слово — это я!

Одной ступенькой выше. Даже жаль, что сегодня суббота у нас пропадает.

— Все из-за этого Евровидения, — говорит Гудмундур. В ежегодном песенном конкурсе Исландия принимает участие в двадцатый раз, Хорватия в одиннадцатый. Сомневаться не приходится, что это главное событие года. — Проповедовать бессмысленно. Евровидение смотрят девяносто девять прОсентов населения. Улицы вымирают. Сегодня мы повторим какую-нибудь старую передачу.

Это также повод собраться всей семьей. К ужину ждут Ганхолдер и ее брата Трастера. Что-то вроде Дня благодарения.