Советы по домоводству для наемного убийцы

Перед нами проходит еще с десяток исполнителей, многие из которых попадают в категорию «славянское техно» или, как мы говорим, «технославянка», и вот, наконец, приходит черед Хорватии. Доброй старой Хорватии. Томо Токсич готов выпрыгнуть из штанов: на сцену выходит национальная богиня, Северина. Неподражаемая Северина Вучкович. Самая красивая девушка на свете для всех парней Сплита. Она была всего на четыре года старше меня, но я даже мечтать о ней не смел. Однажды я увидел, как она идет по улице Мармонтова вместе со своей матерью, и у меня бешено заколотилось сердце. Я был так в нее влюблен, что оно посвящало ей каждый пятый удар. Она и сейчас кажется мне самой красивой девушкой на свете, хоть я не видел ее много лет. С тех пор, как в интернет попала ее эротическая видеозапись, от которой каждый хорват писал кипятком. Сейчас на ней красное платье в пол с фронтальным разрезом, демонстрирующим ее потрясающие длинные ноги. Помогает ей зажигательный фолк-бэнд. «Jer još trava nija nikla». Ностальгия пробирает меня до печенок. Просто жуть. «Tamo gdje je stala moja štikla»[30]. О, это выше моих сил. Ее танец вызывает во мне бурю эмоций. Это все равно что увидеть любовную прелюдию родителей, предшествующую твоему зачатию, то, что определило твое существование на этой земле.

А вот и ностальгическая эрекция.

Где-то в глубине души зародилось желание поплакать, но окаменевшим слезам пролиться не дано. Пора уже выпускать виагру для слезных желез. Остается надеяться, что никто не заметил моих страдальческих глаз, кривящихся губ и отчаянно салютующего парня. Это мой родной край. Это мой язык. Это девушка-мечта моего детства… Бедный изгнанник получает удар, по силе сравнимый с наездом нью-йоркского фургона, набитого таблоидами с Тони, мать его, Данзой[31] на обложке. Ох. Мо]a voljena domovina…[32]

Я ловлю на себе удивленные взгляды. Наверно, я сейчас похож на потерявшегося щенка. Надо им что-то сказать.

— Вспомнилась… — выдавливаю я изо рта, превратившегося в подкову, — Югославия.

Они снова поворачиваются к экрану в раздумьях о священнике с разбитым сердцем. А Северина продолжает стенать: «Moja štikla! Moja štikla!» Что значит «Мои каблучки! Мои каблучки!» Вдруг зазвонил дверной колокольчик. В моих ушах он отдается как удар церковного колокола. Гудмундур идет открывать. Я слышу голоса двух мужчин.

Для меня это сигнал к действию. Извинившись, я встаю и делаю вид, будто иду в уборную, а сам направляюсь к заднему выходу. Я открываю дверь на веранду и на мгновение цепенею, чувствуя на лице ледяной холод светлой весенней ночи и примиряясь с мыслью, что я в одних тонких носках. За моей спиной Северина все еще разоряется по поводу своих каблучков. Будем считать, что они заменили мне ботинки, говорю я себе и, выйдя на холодную веранду, быстро прикрываю за собой дверь. А дальше пастор припускает так, что только пятки сверкают, — через один сад, через другой…

Глава 11. Тадеуш

Бежать по исландскому асфальту в тонких американских носках — это, скажу я вам, испытание для хорватских ног. Но не буду роптать. Кажется, я уже упоминал, что по профессии я киллер, а не священник.

Холод погоняет меня, как кнут, и я мчусь по улице, все дальше углубляясь в предместье, застроенное маленькими особнячками. По счастью, никто меня не видит. Все взгляды обращены к Северине на каблучках. Высокие каблуки — это женский пьедестал. Девушка на каблуках — объект для поклонения. Если на то пошло, о женщине можно судить по каблуку. Чем она женственнее, тем выше каблук; чем более оголтелая феминистка, тем он ниже. У Северины все каблуки могут потягаться с самым длинным стволом хорошего пистолета. Один наш общий друг утверждал, что он провел с ней ночь на отцовской яхте, стоявшей на приколе. «До самого рассвета поднимали волну». Мы ему не поверили, но и уличить во лжи тоже не могли. Так или иначе, на этой истории он выстроил себе репутацию и в конце концов оказался в гребаном парламенте. Каждый раз, когда его физиономия появляется на экране, моя рука сама тянется к пистолету.

Патрульных машин не видно. Спецназовцы или секретные агенты в вязаных шапочках через живые изгороди не прыгают. Кажется, те двое разговаривали с Гудмундуром по-исландски. Местная полиция у наших федералов на коротком поводке. Все маленькие нации лижут задницу Соединенным Штатам. Каждый мечтает о «голливудской пятиминутке». Интересно, ради иранского ФБР стала бы здешняя полиция расшибаться в лепешку?

На следующем перекрестке, заприметив пустую яркую машину у обочины, я сворачиваю направо. Это развозной фургон пиццы «Домино». Мотор работает. Я прячусь за бампером. Мальчик-посыльный, стоя на крыльце соседнего дома, спиной ко мне, вручает горячие куски не менее горячей курочке с обнаженными плечами, девушке шестого дня. Я запрыгиваю в фургон с противоположной стороны и ударяю по газам. В зеркальце заднего вида я вижу, как посыльный выбегает на улицу и прощально машет мне вслед. Исландцы — народ вежливый.