Советы пострадавшего

— Минутку! Уже уловил! Мне много не надо. Мне бы только веяние почуять, и я уловил.

В три прыжка Поветров покрывает расстояние, отделяющее кабинет от приемной.

— Ручкин! Ручкин!

С конца коридора нарастает каблучный грохот. В приемную на рысях врывается верный Ручкин.

— У нас на ферме петухи еще имеются?

— Да, штук тридцать наберется, товарищ Поветров.

— Всем свернуть головы. Моментом!

— Но, простите, Иван Порфирьевич, а кто же тогда будет цыпляток… так сказать… производить?

— С этим потом разберемся.

— Ясно!

— И вот что, курей тоже под нож. В порядке перевыполнения. Уловил?

— Ясно!

— Да, и маленьких желтеньких туда же!

— Цыплят?

— Во-во. Этих заодно тоже. Всякое ценное начинание нужно доводить до конца. Моментом!

С видом довольным и бодрым Поветров возвращается в кабинет.

— Так, с петухами претворено.

Круглов сокрушенно всплескивает руками.

— Вы недослушали меня, Иван Порфирьевич. Помните, вы писали управляющему «Сельхозтехники» Петухову, чтобы нам дополнительно отпустили три трактора? А Петухов переправил наше письмо на согласование в управление. Так вот, министр говорит, что напрасно Петухов разводит бюрократизм.

— Но петухов-то резать или не резать?

— Я вас не понимаю, Иван Порфирьевич. Какие петухи? Это фамилия Петухов.

— Уловил! Минутку! Ручкин! Ручкин!

Вбегает взмыленный Ручкин. На полушубке и сапогах верного адъютанта пух и перья. В руке — окровавленный нож:

— Уже. Претворил.

— Зарезал?!

— Петухов всех зарезал, курей приканчиваю, маленьких желтеньких давлю сапогами…

— Зарезал… Ты меня зарезал! Уловил?

ГРАБЕЖ С ПРИПЕВОМ

Вчера мой друг Кирюша Музлов спросил:

— Что ты подарил на праздник своей любимой женщине из конструкторского бюро?

— Будильник и букет мимоз, — ответил я.

— Будильник, — передразнил Музлов, отвратительно скривив губы, отчего «будильник» прозвучал, как «бедельник». — А почему не бриллиантовую диадему? Почему не виллу-ротонду из розового мрамора на Зеленом Мысу?

— У меня нет денег, — признался я.

— Тогда ограбь банк, черт возьми! Денег у него нет, ишь, оригинал какой нашелся. У него нет денег, а ни в чем не повинная женщина вынуждена ходить без диадемы.

Тем не менее банк я грабить не стал. Это как-то не соответствует моему моральному облику и производственному профилю. Но диадема зацепилась острым углом за мозговую извилину и закупорила нормальное течение моей мысли.

Я стал размышлять, и алчная мысль моя, петляя и извиваясь, доползла наконец до песенного бизнеса. Нельзя ли в царстве песни подработать на диадему?

Видение сатанински сверкающей бриллиантовой радуги в золотой копне волос любимой женщины не на шутку взбаламутило мою бедную душу.

Я взял внеочередной отпуск и две недели, как помешанный, слушал радиостанцию «Маяк» и крутил продукцию фирмы «Мелодия». И пришел к бодрящим выводам. Оказывается, дело это — сочинительство песен-однодневок — пустяковое. Фабрикацию текстовок давно пора бы автоматизировать. Передать кибернетической машине. Она справится легко и без перегрева конденсаторов. Готовую продукцию можно продавать на метры, рулонами, как обои. Я так себе представляю: в люк машины засыпается мелкая словесная труха вроде «ты, лети, мечты, часы, расстоянье, свиданье, окно, твое, стучит, сердце», ну и конечно, «любовь». Машина заранее программируется на нужный стихотворный размер и пол — кто кому поет, — она ему или он ей. И, нажав кнопку, только успевай сматывать ленту.

Однако поскольку кибернетикам не до песен, этим делом пока что занимаются песнари-текстовщики. Наслушавшись их продукции, я понял, что главное в профессии текстовщика — не конфузиться.

И, осознав эту утешительную истину, я присел на кухне к столику и давай строчить в блокноте:

По асфальту я шагаю,
Солнце светит прямо в глаз,
И звенят-звенят трамваи,
Проезжая мимо нас.
Припев: Мимо нас,
Мимо нас,
Проезжая мимо нас.

Только в сердце почему-то
Мельтешение одно.
Каждым вечером и утром
Вижу я твое окно.
Припев: Вижу я,
Вижу я,
Вижу я твое окно.

Припев — великая сила. Я заметил, что троекратное повторение последней строчки превращает любую белиберду в подобие песни. Сам не знаю, отчего это так. Только ученые, может быть, знают отгадку, но помалкивают.

И еще я понял, что, если задумаешься, — каюк, кончай работу. Ни строчки не сочинишь. Нужно отключить кору больших полушарий и предоставить руке, сжимающей авторучку, делать все, что ей угодно. Пока рука пишет тексты, можно думать о последнем хоккейном матче или о том, что не худо бы к ужину купить в «Гастрономе» полкило сельди атлантической нежирной пряного посола.

Если время поджимает и до закрытия «Гастронома» остались считанные минуты, можно делать куплеты из двух строк, а пустое место заполнять троекратным повтором второй строки.