Совиная башня

Кряхтя от натуги, они протащили Охотника к крыльцу, Дара со всей дури начала бить кулаками в дверь. Михал открыл не сразу. Он был сердит и мрачен, но лицо его мгновенно вытянулось от удивления. Кажется, он сразу протрезвел.

– Создатель! Что вы…

– В сторону! – гаркнула Чернава.

Вдвоём с Дарой они втащили Охотника в дом, Михал поспешно захлопнул за ними дверь.

– Что ты натворила, ведьма?! – Одутловатое красное лицо перекосилось от ужаса, губы мужчины задрожали.

– Спасла твою бестолковую жизнь. Охотник понял, что ты врёшь. Он бы вернулся позже с подкреплением и забрал тебя на рудники на Холодную Гору.

Молча Дара обхватила себя руками. Всё повторялось. Они снова убили Охотника. Его смерть не могла остаться незамеченной. За ними придут.

– Его будут искать, – проговорила она негромко.

За ними придут. Запалят костры.

Чернава оглянулась через плечо. Она по-прежнему оставалась обнажена, но, кажется, ничуть этого не стыдилась, напротив, держалась ещё величественнее, чем прежде. Её немолодое дряблое тело показалось неожиданно совершенным, таким сильным и прекрасным, что нельзя было не позавидовать её красоте.

– Его обязательно найдут… где-нибудь в канаве с несколькими ножевыми ранениями. В Совине достаточно самых отчаянных подонков, которые даже Охотников не побоятся ради наживы.

Дрожь не проходила. Дара обнимала себя руками, пытаясь побороть озноб. К горлу подступил ком.

Михал схватился за голову, заметался от двери к противоположной стене. Туда-обратно.

За ними придут. За ними придут.

Туда-обратно.

Охотник был мёртв. Мёртв. Этого не исправить.

Туда-обратно.

За ними придут.

– Если ты будешь такой жалкой и слабой трусихой, Дарина, то однажды тоже окажешься в канаве, – процедила Чернава. – Михал, принеси простыню или мешок. Нужно спрятать тело. Дарина, помоги…

За ними придут.

– Дарина!

– Не называй меня так! – она сорвалась на визг, отскочила к стене. – Не называй меня по имени. Ты…

Чернава была слишком на неё похожа. До ужаса, до отвращения, до тошноты.

– Не называй меня по имени.

Перед завтраком Стжежимир вдруг вспомнил, что у него был ученик.

– Эй, ты, – он заглянул на кухню и ткнул в Милоша пальцем, – за мной.

В мастерской ещё не горел огонь. Вид у Стжежимира был сонный, учитель даже не накинул свой любимый бидьярский халат поверх ночной рубашки.

– Ты сегодня собирался к Чаславу Лисице?

– Сразу после завтрака.

– Тогда слушай.

Милош готов был весь обратиться в слух, но Стжежимир упёрся руками в колени, нахмурился и замолчал. И он молчал. Долго. Шевелились брови, точно мохнатые гусеницы, кривился рот, пальцы стучали по коленям, но сам Стжежимир не произнёс ни слова. Милош устал ждать, но он знал, что торопить учителя не стоило. Любое неосторожное слово могло вывести его из себя.

– Значит, так, – Учитель хлопнул себя по коленям. – Мне нужен принц Карл.

– В каком смысле?

Стжежимир взглянул на него, испепеляя взглядом.

– Я не умею читать мысли, учитель. Было бы неплохо, если бы ты объяснил…

– Мне нужно, чтобы ты втёрся к нему в доверие, – Стжежимир вдруг покачал головой, устало вздыхая. – Поверить не могу, что ввязываюсь в это.

– О чём речь?

– На, – Старик схватил с рабочего стола свёрнутую бересту и кинул Милошу, он потянулся вперёд, поймал. – Читай.

Неохотно Милош развернул бересту. Если дело касалось принца Карла, то он бы предпочёл вовсе ничего не знать.

Мелким витиеватым почерком была исписана вся береста. Милош подошёл к окну, чтобы лучше разглядеть, прочитал один раз, не поверил своим глазам и перечитал ещё дважды.

– Дару?! – вырвалось у него, наконец. – Дару?! – Ничего другого он сказать не смог, от возмущения и удивления язык у него заплетался. – Она же… она же…

– Это не я придумал, – взмахнул руками Стжежимир. – Но леший знает, вдруг что получится? К тому же чем ближе мы будем к королю, тем лучше.

– Дара в жизни не сможет притвориться знатной господицей. От неё воняет кметами.

– Значит, отмоем.

Милош с презрением бросил бересту обратно на стол. Вороны решили выдать Дару замуж за Карла. Дару! За принца! В жизни он не слышал ничего безумнее.

– Тебе самому эта затея кажется глупой, – внутри всё скручивалось, выворачивалось наизнанку.

– Послушай, я согласен, что это немыслимая глупость, – кивнул Стжежимир. – И я знаю наверняка, что у Воронов ничего не получится. Но, во-первых, нам нужно сохранять видимость дружбы с Чернавой и Здиславой. Они должны верить, что мы работаем вместе.

– А во-вторых?

– В некотором смысле в их затее есть здравый смысл. Я мог бы устроить…

Стжежимир отвернулся к окну, сцепил пальцы рук.

– Я бы давно мог устроить в замке свою Хмельную ночь. Король и вся его семья верят мне: они пьют, что я скажу, едят, что я скажу. Но… если королевский род исчезнет, мы с тобой не выиграем от этого. К власти тут же придёт кто-нибудь из членов Совета, или Лойтурия пришлёт своих наместников. Для нас с тобой ничего не изменится.

– Дара – королева? – Милош вскинул брови.

– Карл легко поддаётся любым заклятиям, ты сам знаешь. Мы можем воздействовать на его разум.

– Король не позволит.