Совмещение реальностей

— Пожалуйста, зовут меня Алексей Павлович Мещеряков, звание — полковник, правда уже в отставке, сейчас начальник безопасности банка, что Вас ещё интересует?

— Кого нас? — Следователь, так окрестил его для начала Алексей, огляделся в недоумении по сторонам, и никого не увидев, продолжил, — Я здесь один или ты думаешь, что тех оболтусов, что тебя сюда привезли, в моём присутствии тоже будет что-то интересовать.

— Как раз про них я думал в последнюю очередь. Правда они испортили мою одежду, и за это стоило бы их наказать, но я понимаю — служба. А «Вы» это только уважительное обращение, если не нравится, то я могу и на «ты».

— Ладно, много не рассуждай. Лучше отвечай коротко и внятно. Имя у тебя вроде и наше, да больно длинное какое-то. Ну, это не самое главное. Разговариваешь ты тоже без акцента, так кто ты всё-таки и откуда. Какой такой банк себе службу безопасности собственную завёл, почему я не знаю? Полковник звание очень высокое, не помню я таких полковников не только у нас, но и у соседей ближайших. Ответил, правда, быстро и без запинки, похоже, не врёшь.

— Ты мне хотя бы скажи, где я нахожусь, — попытался Алексей разъяснить для себя обстановку, — может, я чего дельного подскажу.

— Находишься ты Алексей, Павлов сын в святая святых тайной канцелярии, стольного града Киева, княжества Киевского и беседу с тобой веду я Калиостр, глава той самой тайной канцелярии. Полковником ты себя назвал, а в карманах деньги фальшивые, как у злодея первостепенного, хотя и фальшивыми их назвать нельзя, игрушечные, отсюда вывод не фальшивомонетчик, стало быть, не злодей. Пока.

— В Киеве, правильно и живу я в Киеве, на левобережье, на Дарнице квартира у меня в новостройках. Хотя нет, вот здесь вру, квартиру ту я продал не позднее как вчера и переехал в центр, в район Бесарабского рынка, но какое-то чувство у меня, что не там я, где живу. В каком-то не том Киеве. Или нет?

— Правильное чувство, нету на левом берегу никаких новостроек, луга там заливные и поля крестьянские, деревни да хутора, на много вёрст вокруг. Да и рынка, такого как ты назвал, в центре нет. В центре вообще рынков нет, откуда им взяться в центре, кто это разрешение такое дать может, — больше утверждая, чем спрашивая, сказал Калиостр. — Теперь вот скажи, что это за штуковина, — и начальник тайной канцелярии указал на пистолет.

— Это, оружие моё, личное, пистолет Макарова, в простонародье — ПМ, номер АБ1892, разрешение на ношение имеется.

— Значит всё-таки оружие, я так и думал. А эти дурни орехокол, орехокол… А, зачем спрашивается орехоколу, нужен спусковой крючок, как на арбалете? Разрешение, говоришь, имеется, да оно и должно быть, полковник всё-таки, значит не холоп, и с оружием полное право имеешь ходить, ни у кого не спрашивая, только вот странное оно у тебя. Как работает?

— А ты Калиостр, руки-то мне развяжи, я и покажу, как работает.

— Вот ты на вид вроде умный человек, а такую глупость сейчас сказал. Это чтобы ты меня здесь этим своим оружием и прикончил? Нет, брат, будешь ты сидеть со связанными руками, а понадобится, так недолго и обратно на крюк вздёрнуть. Хотя мне, кажется всё понятно. Опять кто-то из ведунов баловаться стал. Не иначе как из соседнего Мира тебя выдернули. Тогда всё сходится, и деньги твои, вроде как не деньги, и оружие твоё странное и звание высокое, да и имя длинное. Придётся всё-таки князю докладывать, он у нас человек любознательный. — Калиостр, встал из-за стола и покачал головой. Всем своим видом показывая, что совсем не хочет он докладывать Князю. По его рассуждению больше пользы было бы просто отрубить голову, да в яму за городом. Но делать нечего, докладывать-таки придётся. — Ты побудь пока здесь, а я к Его Светлости схожу, доложу про тебя, может и сам сюда прибежит, а может, занят чем. Я распоряжусь, тебе воды принесут, вид уж больно у тебя не здоровый.

Воду действительно принесли, но рук так и не развязали, поили конвоиры. Вода была холодная и вкусная, после первых глотков возмущённый непомерным вчерашним потреблением алкоголя организм начал успокаиваться. Алексей попробовал встать на ноги, конвоиры не выразили ни малейшего недовольства и он начал прохаживаться по помещению, вокруг очага, разминая ноги и стянутые за спиной руки.

Спустя десять, от силы пятнадцать минут двери камеры резко распахнулись, и в неё как ураган ворвался молодой человек. Он резко остановился, увидев Алексея, сложил руки на груди и внимательно посмотрел тому в глаза. Взгляд нежно-голубых глаз, казалось, проник в самую середину. Вновь прибывшему, на вид было лет двадцать пять, двадцать семь, хотя взгляд, казалось, принадлежал умудрённому годами старику.