Совместно нажитое

– Странно, – удивилась Марина. – Лена же вроде уже давно не при делах. Подумаешь, подполковник на пенсии. Это для нынешних не авторитет.

– Ха! Ты настоящего подполковника с нынешними шутейными генералами не путай! А этот начальник отделения вроде у Штукиной раньше работал в подчинении. Так что знай наших! – Глаза матери победно сверкнули. – Есть ещё шорох в шороховницах. Держись, зятёк! Подумаешь, связи у него. У нас тоже связи, да ещё какие.

– И то верно, – согласилась Марина. – Значит, нашему Сергею Владимировичу в ближайшее время будет, чем заняться. Это хорошо. Главное, чтоб не осатанел окончательно.

– Ну, не молодец ли я? – Мама поправила «Бабетту». – Молодец! Да! Ой, чуть не забыла, Штукина просила тебе передать, что все бабы, конечно, дуры, но ты самая главная!

– Это почему? – Марина могла бы обидеться на Штукину, но Штукина зря обидными словами бросаться не будет.

– Она говорит, что вычислить тебя проще пареной репы. Достаточно просто обзвонить отделения. Банк-то противнику известен. Даже ходить никуда не надо, чтобы найти, куда тебя перевели, и в котором из отделений ты теперь восседаешь такая вся распрекрасная.

– Так отчего же до сих пор не вычислили?

– Может, и вычислили, осталось выследить, где ты обитаешь. Сейчас, будем надеяться, зятьку моему не до того будет, но это вопрос времени. Так что не дури и увольняйся. И Штукина так говорит, прям требует твоего немедленного увольнения. Деньги у тебя имеются. Вполне себе можешь и на пенсию выйти. В смысле стать полноценным рантье.

– Я же не могу не работать.

– Ещё как можешь! Одно дело сидеть без работы и без денег, и совсем другое жить в своё удовольствие.

– И какое тут удовольствие, если носа из дома не высунуть?

– А какое удовольствие в твоем банке за копейки высиживать? Ты сейчас можешь заняться тем, чем хочется, о чём с детства мечтала. Надо только подумать, как следует, в себе покопаться. Может, и подучиться чему-нибудь. Второе образование получить. Лучше на лекции ходить, чем в банке рассиживаться. А придурку твоему и в голову даже не придёт, что ты учиться пошла. Он тебя по университетам точно искать не будет. Жаль, я вот не помню, какие у тебя склонности в детстве были. Помню только, что точно не пение.

– Я подумаю.

– Вот и подумай, хорошее дело. А теперь, дорогая моя, признавайся честно, куда намыливаешься такая нарядная? – Мама повела глазами в сторону пакетов с одеждой. – Отчего глаза у тебя сверкают огнём, а оставшиеся волосы развеваются? Уж не влюбилась ли ты опять?

– Влюбилась, – призналась Марина и расплылась в самой дурацкой улыбке, какая может быть только у очень счастливого человека.

– Ну, не дура ли? – Мама всплеснула руками.

– Чего это дура? Почему всё время дура? – Вот тут Марина уже обиделась, и улыбка слетела с её лица.

– Потому что из огня да в полымя. Ты с одним мужиком не разобралась ещё толком, так уже себе нового завела.

– Знаешь! На то, чтобы с Сергеем Владимировичем толком разобраться, как ты говоришь, может вся жизнь уйти. Или его просто убить надо! На это я пока не готова, вернее готова, но боюсь наказания в виде лишения свободы, а потратить всё оставшееся мне время на войну, охоту и прятки я не хочу. Категорически. И потом, если б ты знала… – Марина мечтательно закатила глаза и подперла голову рукой.

– Что?! Чего я не знаю? Они все одинаковые, поверь мне. Руки, ноги, голова и вот «это вот». – Мама многозначительно посмотрела на Марину и помахала в воздухе рукой согнутой в локте ладонью книзу.

– Ты не права. Это только с виду они одинаковые. А на самом деле голова, и вот «это вот»… – Марина повторила материнский жест. – У всех разные.

Тут Марине совершенно некстати вспомнился Виктор. Хотя, почему некстати? У Рукожопа проблема со всех сторон: и с головой, и с «этим вот», прямо скажем, не фонтан. У Виктора с головой всё хорошо. Это точно. Но вот «это вот» оставляет желать лучшего. Нет, конечно, может быть, они все прекрасные парни. Для кого-то, но не для Марины. Для Марины теперь существует только один – Байкачаров. Вот у кого и с головой и со всем остальным полный порядок.

– Ох! – Мама тяжело вздохнула. – Хотя, может быть, ты и права. Мы живём в мужском мире. И чем дальше, тем хлеще. Да уж! Россия – это вам не Америка. Там другая крайность. Там оголтелый феминизм, а у нас пусть самцы между собой разбираются. «Этим самым» меряются. И ты вся такая нежная, слабая и беззащитная. Тьфу!

– Выходит, что именно слабая и беззащитная. Вон деньги есть, работа какая-никакая есть, а из дома выйти страшно.

– Ну, да! Богатые тоже плачут. – Мама усмехнулась.

– Ещё как плачут. Мне адвокат рассказывала, один, чтоб при разводе имущество не делить, бывшую жену в тюрьму засадил и в колонию отправил. У богатых мужчин, самцов, как ты их справедливо называешь, возможности шире. Это бедный только в морду даст. А богатый и в морду тоже.

– И что теперь? От одного придурка за следующего прятаться? Только не говори мне, что он другой.

– Во-первых, он, и правда, другой, во-вторых, никто мне ещё за него прятаться не предлагал. Он вообще в Москве живёт.

– Залетный фраер, значит.