Совместное дыхание

Он приблизился к аппарату, нажал какие-то кнопки, и воздух наполнился оглушительным шумом. Маша отступила вглубь помещения, поближе к выходу. Игорь колдовал над приборами, меняя баллоны, и монотонный, стучащий звук прерывался громким шипением.

«Действительно забивают», – подумала Марианна, отодвигаясь еще дальше.

Шипение сжатого воздуха приводило ее в ужас с раннего детства, когда у скороварки, стоявшей на плите, сорвался клапан, и пар со свистом начал бить из кастрюли. «Не бойся, сейчас, сейчас», – приговаривала бабушка, пытаясь достать улетевший клапан из-за плиты. Кастрюля издавала пронзительный шипящий свист, кухня наполнялась горячим туманом. Маша убежала в дальнюю комнату, прижалась к ковру и закрыла уши руками. Ей казалось, что сейчас все взорвется и навсегда исчезнут кухня, бабушка и она сама. Было очень страшно. И даже став взрослой, Марианна никогда не готовила ни в скороварке, ни в мультиварке, ни в пароварке, несмотря на мамины уговоры. Этот давний страх не отставал от нее и на курсах дайвинга. Перед погружением аквалангист обязательно проверяет свой баллон. Для этого нужно нажать на кнопку регулятора, чтобы открылась подача воздуха. Тогда манометр покажет, есть ли воздух и сколько его. И когда Марианна нажимала на кнопку, баллон громко говорил ей «Ш-ш-ш!» – пусть всего лишь несколько секунд. Кухня, затонувшая в горячем паре, снова вставала перед глазами. Но тут ей пришлось выбрать: или нырять, или бояться детских воспоминаний. Маша хотела нырять.

Игорь щелкнул переключателем, и пугающий агрегат постепенно замедлил свое рычание. Стало тихо.

– Теперь понятно, почему забивают! – сказала Марианна. – А можно кнопочки посмотреть? – она подошла к компрессору. – Ну и где здесь самая главная кнопка, после которой все начинается? – Маша притворилась, что сейчас что-нибудь нажмет. Игорь молча смотрел на нее.

– Тебя подвезти? – через какое-то время спросил он.

– Подвези, – ответила она.

5. Открытая вода

04.11.2016

Фейсбук

Я люблю аэропортную усталость, люблю разглядывать спешащих, спокойных, радостных, печальных путешественников. Бродить по нашему дьюти-фри, рассматривая чашки с видами Москвы, магниты в виде черной икры, пуховые платки и матрешки. После оглушающего рева двигателей пробраться в салон, найти свое место, сесть и выглянуть в окно. Смотреть, как стюардесса показывает, где запасные входы и выходы (и мысль, скользнувшая прохладной змейкой: «Пусть не пригодится»). Люблю, когда эта громадина, вместе со всеми пассажирами, отрывается от земли, и я каждый раз улыбаюсь этому чуду. И Москва – мой прекрасный каменный цветок, «скорее», «осторожно, двери закрываются», «срочно на сайт…» – все это отодвигается, покидает меня на время. На время, которое хочется прожить как никогда.

Дневник

Я не знаю, когда и как это началось, только помню: захожу в клуб и первый, кого я вижу – это он. Глаза, внимательные, спокойные, иногда пронзительно-глубокие. Руки – наверное, они умеют все на свете, я любуюсь им во время работы. А однажды, когда он опять «случайно» дотронулся до меня, внутри что-то будто щелкнуло. Словно включили лампочку, и с этим новым светом заработало особое зрение. Зрение, с которым все другое, и я, и весь мир. Зачем, почему, что будет – не важно, главное то, что сейчас и здесь.