Совместное дыхание

Темнело уже по-октябрьски рано. Фонари подсвечивали густой прохладный воздух. В двери бассейна «Альбатрос» входили и выходили люди со спортивными сумками. Галдящие школьники, бодрые дамы-пенсионерки, атлетически сложенные мужчины. «Я только попробую, и если не понравится, сразу уйду», – уговаривала себя Маша, чувствуя странную растерянность, даже тревогу. Миновав серые коридоры и бесконечные стенды с грамотами и спортивными наградами, она оказалась перед светло-зеленой дверью, на которой висела фотография группы жизнерадостных ныряльщиков. «Добро пожаловать в команду!» – прочитала начинающая аквалангистка и потянула на себя ручку двери.

Комната оказалась достаточно многолюдной, и Марианна остановилась, пытаясь найти того, кто ей нужен. За длинным столом сидели люди, обсуждавшие, стоит ли нырять на Родосе. Возле другого стола собралось несколько мужчин, один из которых пытался прикрепить круглую деталь к чему-то, похожему на длинную палку. Над окном висела тканевая растяжка с именем клуба: «Твоя глубина». Стены пестрели дипломами, сертификатами, морскими картами и фотографиями с видами подводного мира. Анна-Мария сразу заметила темноволосого мужчину, напомнившего ей Жана Рено из «Голубой бездны» Бессона. «Надо же, как похож!» – подумала она, а вслух громко сказала: «Мне нужен Игорь Суханов». И – у нее внутри будто что-то подпрыгнуло, киногерой повернул голову, внимательно посмотрел на нее и произнес: «Вы, должно быть, Марианна?» «Можно просто Маша», – ответила она.

2. Жан Рено

08.10.16

Фейсбук

Как прекрасно, что древние люди научились рисовать. Рассматривая картины, понимаешь, человечество живет и развивается как один человек, постепенно вырастая, умнея и расширяя уровень своих навыков. Неужели у цивилизации тоже есть начало и будет конец, как и у каждого из нас?

Прошло много столетий, а человека по-прежнему волнуют жизнь, смерть, война, красота и любовь. Как все-таки странно, что он умирает. И куда попадает после?

Вот гостиная восемнадцатого века. Стулья, канделябры, гобелены. Играет классическая музыка, и невольно представляешь, как здесь кружатся танцующие пары, и у каждого – свои судьба и любовь. Где эти люди теперь?

Вот рыцарский щит, с вмятинами и отломанными краями. Трудно вообразить, что за ним когда-то стоял мужчина, который родился, вырос, взял этот щит и бился с другим, таким же, как он. При всем уважении к нелегкой женской доле, судьба мужчины гораздо сложнее: все эти мечи, латы, войны, управление – неважно чем, страной или своим двором, – это очень, очень сложно. Как они вообще не сходят с ума, как находят силы отдохнуть от своей вечной битвы.