Совместное расследование

— Эмери Харкурт! — голос Коннора и его сердечный тон «привет-приятель-рад-тебя-видеть» привлек внимание Кортни. Она быстро обернулась и увидела, как Коннор протягивает Эмери руку. — Держу пари, вы не помните меня, — беспечно сказал Коннор. — Но я был одним из тех тихих, незаметных ребят, которых никто никогда не помнит.

Кортни закипала. После такого замечания, что оставалось вежливому Эмери? Конечно, он сказал:

— Безусловно, я помню вас. Но вы же меня знаете, я всегда забываю имена.

— Коннор Маккей, — с готовностью подсказал Коннор.

Эмери улыбнулся и кивнул:

— Маккей, конечно! Как дела?

— Дела у Маккея очень неважные, — ледяным голосом заметила Кортни. — Он только что вышел из тюрьмы.

Она покровительственно положила ладонь на руку Эмери. Он так наивен и доверчив. Человек, считающий обаятельным Кирэна Кауфмана, нуждается в защите, особенно от такой предприимчивой змеи, как Коннор Маккей.

— Я думаю, нам пора уходить, Эмери. У меня завтра на утро назначена очень важная встреча.

— Кортни, если не возражаешь, я бы хотел поговорить со старым приятелем, — благовоспитанный Эмери подставил Кортни стул. — Тюрьма, говорите? Серьезные неприятности?

— Так, пустяковые долговые обязательства, — сказал Коннор, садясь за стол и успевая быстро и насмешливо улыбнуться Кортни. — Я не знал, что задумал мой поверенный по налогам, но расплачиваться пришлось мне. Действительно, нелегко. Прежние друзья не находят времени для бывших заключенных.

— На поддержку Харкуртов всегда можете рассчитывать! — пылко воскликнул Эмери, с молчаливым упреком взглянув на Кортни.

— Присаживайтесь, Кортни, — пригласил Коннор. — Если, конечно, вам не противно сидеть за одним столом с бывшим заключенным.

— Ну, что вы такое говорите! — воскликнул Эмери. — Я уверен, что Кортни, так же как и я, рада вам. Она — поборница равноправия.

— Харкурт — хороший парень, — неохотно признал Коннор, когда пятнадцать минут спустя они с Кортни пробирались сквозь толпу, все еще боровшуюся с последствиями освободительной акции Кауфмана.

Пернатые беспечно носились по залу, и многие гости уже покинули банкет. Кортни хотела бы последовать их примеру. Но вместо этого ей пришлось присутствовать при сердечной беседе Коннора и Эмери. Она все еще удивлялась, почему осталась и молчаливо слушала, как Коннор ловко выуживает из Эмери информацию о его жизни.

Что заставило ее связаться с Коннором Маккеем, когда здравый смысл требовал немедленного бегства? Вместо того чтобы выгнать его из своего кабинета, она позволила ему остаться, мало того, согласилась сотрудничать с ним. И сейчас, вместо того чтобы объяснить Эмери, что он не учился с Коннором Маккеем в начальной школе, она зачарованно слушала, как этот ловкач вытягивал необходимые ему сведения о Харкуртах с поразительным искусством. И Эмери еще любезно предложил отвезти его домой!

Ничего не подозревающий Эмери отправился за своей машиной, оставив ее наедине с Коннором. Еще не поздно все бросить, напомнила она себе, искоса взглянув на Коннора — на его густые волосы, слегка взлохмаченные во время их схватки под деревьями, его выразительные глаза, чувственный рот. Кортни сглотнула подступивший к горлу комок.

— Теперь я понимаю, почему вы так и не добрались до постели, — задумчиво сказал Коннор, прерывая ее мучительные мысли. — Никогда не встречал парня, который бы называл свою женщину поборницей равноправия. Не очень романтично, Цыганочка.

— Может быть, и не романтично, по вашим стандартам, — возразила Кортни, в душе вполне с ним соглашаясь. Но ведь Эмери не влюблен в нее, она — не его женщина, и ни один из них никогда не притворялся, что влюблен. Просто она позволила Коннору так думать. Бедный Эмери пришел бы в ужас от обмана. Кортни размышляла, не сказать ли Коннору правду, но решила, что не стоит. Этот человек слишком самоуверен. Он заслуживает того, чтобы его обманули.

Ей неожиданно вспомнился рассказ Коннора о том, как его продали приемным родителям. Тогда он не выглядел ни самоуверенным, ни высокомерным. Незащищенность в его глазах и голосе глубоко тронула ее. Кортни решительно прогнала свое сочувствие. Ей жаль мальчика, которому тогда причинили боль, уверила она себя. А к этому Коннору она чувствует только враждебность.

Они дошли до просторного вестибюля клуба. В отличие от суматохи зала там было тихо и торжественно.

— И все-таки я не понимаю… — Коннор покачал головой, размышляя над ее отношениями с Эмери Харкуртом. — Вы так дьявольски сексуальны, и Харкурт кажется вполне нормальным мужчиной, однако…

— Вам не приходит в голову, что мои отношения с Эмери вас совершенно не касаются? — сердито оборвала его Кортни. — И прекратите рассуждать о моей…

— Половой жизни? — с резкой наглостью подсказал Коннор. — Крошка, похоже, у вас ее нет.