Совместный исход. 1976

Но Александров попросил всех нас не приходить на это раздевание и передал Капитонову и его новой бригаде что полагается лишь в присутствии других помощников (Русакова и Благова... Цуканов не захотел пойти. У него сложности с Генсеком и он остерегается восстановить против себя еще и Оргсекретаря ЦК).

2 января 76 г.

С часу на час жду команды на выезд в Завидово. Никто ничего не знает, у Брежнева спросить не решаются, предполагают, что возможен перенос на завтра.

О Ягодкине, секретаре МГК по идеологии. Черносотенец и сталинист, организатор разгрома в Институте экономики и философии и т.п. предприятий.

Разговор о нем зашел случайно, «в ходе работы». Помнится, в связи с сетованием Брежнева на своих коллег, которые его не хотят понимать, и не согласны. Александров, как бы невзначай, кинул: «А что вы хотите, если во главе московской идеологии сидит Ягодкин»...

Брежнев отреагировал так: «Мне о нем говорили. Но Гришин, который его не очень раньше жаловал, теперь стал защищать. Это, говорит, когда он, Ягодкин, секретарем парткома МГУ был, вел разговоры, что ему, видите ли не нравится Брежнев. Нужна мне его любовь! А в МГК он вроде хороший стал. Не очень я верю, но и черт с ним».

Все наперебой загалдели: как же так, Леонид Ильич. Ведь это же чистый вред партии, когда такой человек ее представляет, да еще перед интеллигенцией. Все от него стонут. А тут еще в «Новом мире» опубликовал двуспальную передовую - ведь, если ее внимательно прочитать, ясно, что она - против линии XXIV съезда в области культуры. И Ленина там нагло переврал. Немыслимо такого человека и после XXV съезда оставлять. И т.п.

Брежнев слушал, слушал, оглядываясь то на одного, то на другого, и говорит: « Ладно, вернусь в Москву, поговорю с Гришиным».

Через несколько дней приехал в Завидово Загладин, конечно, узнал об этом разговоре и будто ничего о нем не зная, сочинил записочку: о разговоре в Риме с членом руководства ИКП Галуцци (очень правым). Этот Галуцци (я его помню) будто бы сказал Загладину: вот вы утверждаете, что в советском обществе нет оппозиции, но ведь у вас в самой партии есть она. Посмотрите на статью Ягодкина в «Новом мире», разве она совпадает с линией XXIV съезда?

Сидим мы за завтраком (а Загладин заранее показал нам эту записку, в том числе Петровичеву и Смирнову - лидеру всей пропаганды). Александров наклоняется к Вадиму и говорит: «Вадим, сейчас самый момент. Положите перед Леонидом Ильичем записку». Вадим встал, подошел, сказал слова и попросил прочитать. Брежнев долго, внимательно читал. Положил в карман и, обернувшись к Загладину, сказал: мы тут уже разговаривали об этом человеке. Да, да. Приеду в Москву, обязательно поговорю с Гришиным.

И, наконец, уже в Москве, 29-го декабря позвал меня Б.Н. Захожу. Он говорит по телефону.

- Нет, нет, Виктор Васильевич, дело не в недоверии, но, знаете, нехорошо, если был такой разговор и, несмотря на это, он (я понял - Ягодкин) открывает в Колонном зале важное политическое мероприятие. Вы, конечно, извините, что мы (!) доставляем вам лишние беспокойства в связи с этим, но лучше, если откроет Греков, второй секретарь и т.д.

Я понял: Пельше и Пономарев должны были на другой день выступать на собрании в Колонном зале Дома Союзов по случаю 100-летия Вельгельма Пика. А открывать его было поручено Ягодкину. Так вот, Б.Н. «отменял» это. И действительно, открывал это собрание Греков. (Б.Н. мне походя сообщил, что Суслов еще месяц назад поручал Смирнову писать записку в ЦК о Ягодкине, но тот не решился. Был, между прочим, страшно рад, что эту акцию в Завидове провернули международники, т.е. чужими руками осуществил свою заветную мечту - спихнуть Ягодкина).

Так, накануне XXV съезда сделана важная акция по осуществлению записанного тем же Загладиным и Александровым в доклад Брежнева на XXIV съезде по вопросам «культурной политики».

И еще одно в этом духе. В связи с обсуждением капитоновского раздела Брежнев, как я уже писал, вспылил. «Мы Шелеста сняли, Мджаванадзе сняли, а до этого еще - Алиева, Кочиняна сняли[1]. Это, между прочим, и идеологические дела тоже, а не просто за то, что завалили работу. Но в тексте и намека ни на что подобное нет. И вообще никакая работа не показана и как надо работать - тоже ничего нет. А я вот вспоминаю такой случай. Приносит мне Самотейкин (его референт) письмо. От Любимова - режиссера театра на Таганке. Тот пишет, что горком его хочет исключить из партии., что-то он там поставил, что им (!) не понравилось. Звоню Гришину, говорю: «Отмени решение, если уже принял. Так нельзя с интеллигенцией работать». Тот отменил, вроде встретился с Любимовым. И смотрите: через несколько месяцев он поставил такую пьесу, как она, ну как называется? (Все подсказывают: «А зори здесь тихие»). Ни один человек без слез не уходит из театра. (И сам прослезился, проглотил комок). Вот как надо работать!

Он так говорил, что я подумал - уж не ходил ли сам на Таганку? Или ему засняли ее что ли? Потом перепроверил. Говорят Л.И. в театре не бывал, но Цуканов пьесу смотрел.

А вот еще как делается политика: