Совместный исход. 1977

Когда он подошел к Ближнему Востоку, даже я, который знал текст (читал рассылку за день до этого), перестал что-либо ухватывать. Оратора, видимо, начала охватывать паника. Он еле владел собой. Весь потемнел. Лицо осунулось. С трибуны под гром овации он шел качаясь, не видя перед собой никого и ничего. И в президиуме встал не на свое место. Думаю, он был «в нокдауне». К счастью, скоро был объявлен перерыв. Он оправился и начал здороваться и перебрасываться с членами президиума.

Возникает несколько серьезных вопросов.

Зачем надо было готовить речь на два часа?

Зачем было вообще выступать с докладом, да еще перед отчетным докладом председателя ВЦСПС?

Как выглядит «оптимизм» и бодрячество, заложенные в тексте на фоне очень серого положения в стране, о котором 5.000 делегатов отлично осведомлены?

Зачем вообще, зная свой физический предел, выставлять себя на позорище, и всю «верхушку» партии, весь механизм верховной власти делать посмешищем?

Правда, вечером по телевизору, в программе «Время» пленка была здорово поправлена. Наиболее нелепые косноязычные слова и фразы вообще исчезли. «26-ой» съезд уже не прозвучал и даже вся тональность произнесения была приличнее, чем на самом деле. Чудо «техники!»

Но за всем этим стоят еще более серьезные вопросы. Как можно, сознавая свою полную беспомощность, оставаться на таком посту? Зная при этом, что, как и при Сталине (правда, без трагических последствий) никто поперек и пикнуть не смеет: власть абсолютна и слово (каким бы нелепым и некомпетентным оно ни было) - решающее и окончательное!

Словом, мы вскоре за Мао-Цзе-Дуном повторяем то, что имело место и там, и над чем мы откровенно издевались.

1 апреля 77 г.

Долго болел, но вчера уехал на работу. Перевернул ворох, накопившихся за неделю бумаг. Почитал, в частности, стенограмму первой беседы Брежнев-Громыко-Вэнс (секретарь США).

Читая почти ежедневно инопрессу не находишь в таких «отчетах» ничего нового. Это - первое впечатление. Секретен лишь дух и детали, причем не военные и т.п., а «персональные» и атмосфера.

Сначала Брежнев изложил американцу общие позиции (я их читал раньше по рассылке)...буква в букву, с добавлением лишь соболезнования по поводу гибели двух самолетов в Санта-Крус (около 600 погибших сразу).

Но Вэнсу Брежнев с Громыко не давали говорить? Я представляю себе ситуацию так: поскольку позиции, которые он вез, были заранее сообщены, то терпения их выслушивать не хватило. Напротив, раздирало нетерпение высказать свое неудовольствие и несогласие. И это делалось в довольно грубой бесцеремонной форме, иногда прямо оскорбительной для Картера. Вэнс это все переносил, ни разу не выразил и намека на протест. Только после каждой «шуточки» с нажимом напоминал, что он хотел бы изложить привезенные позиции до конца.

Брежнев то и дело заводился на «правах человека», иногда вне прямой связи с ходом «обмена мнениями».

В ответ на мысль Вэнса, что вы имеете перед собой президента, который пользуется такой поддержкой большинства американцев, какой никто из прежних президентов не имел. Брежнев, прервав его, рассказал «сказ» (он так и выразился): по-моему из Хаджи Насреддина. Мол, на восточном базаре некто закричал, что в том конце плов дают задаром. Один, другой, третий побежали туда, потом - целая толпа. И потом тот, кто прокричал, поверив, бросился за всеми. Так вот, мол, и у вас насчет того, что президент выражает мнение народа.

Вэнс и ухом не повел. Попросил продолжать дальше.

Его вновь и вновь прерывали - «врезая» довольно грубо по поводу вмешательства в наши внутренние дела по правам человека.

Впрочем, и по результатам переговоров и по контексту (несмотря на явную демонстрацию негодования и грубости) - у меня не создалось впечатление, что, обидевшись на Картера за Сахарова и Буковского, мы отказались идти навстречу по действительно важному делу - о стратегическом оружии.

Думаю, что нас все-таки хотят одурачить: предложив рассчитанное на «всемирный» и шумный эффект заметное количественное сокращение ракет, носителей и проч., фактически ослабить наш потенциал. Ибо при превосходстве в качестве (электроника - наведение, точность, плюс ракеты «передового базирования» вокруг СССР) уменьшения количества ракет ставило бы нас в явно невыгодное положение. Не говоря уже о том, что американцы не хотят брать в счет «крылатую ракету», которая грозит нам новыми десятками миллиардов на создание новой оборонительной системы в дополнение к ПРО против баллистических ракет и самолетов.

Поэтому наша непримиримость и грубость (она присутствовала и на теле­конференции Громыко 31 марта) - по делу-то оправданы. Не понимаю только, неужели американцы действительно всерьез рассчитывают на то, что ради их «технологии» мы пойдем на самообман? Неужели они и в самом деле убеждены, что без их капиталов и техники (которая часто у нас, купленная за золото, ржавеет под снегом годами) не обойдемся?! Неужели они так же, как и мы, верят до сих пор в ядерный шантаж и с его помощью хотят нас списать из мировой политики?!