Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

И все "страхи" сразу были сняты. М. С. показал, что "он хозяин положения". И если захочет, разгонит этих болтунов и провокаторов (еще один 3-июньский государственный переворот Столыпина, разогнавшего 3-ю Думу!). И получит поддержку республик и всей России во главе с Ельциным. Эти кретины не понимают, что после новоогаревской "1 + 9" и избрания Ельцина президентом ситуация круто изменилась. У М. С. появился тыл. И он уже не будет кланяться этим профессиональным крикунам. Дал он им по мордам основательно! Наверное, за всю перестройку было две или три таких поворотных яростных речи. И покорились. Хлопали. Вся Москва вздохнула. Даже "враги" заговорили с восхищением о его поведении. А Запад — так просто бьет в литавры, хотя, казалось бы, действовал Горбачев не очень демократично.

Теперь о том, что не успел записать вчера. Утром, ещё до того, как у Горбачева побывал Мэтлок, мне позвонил Плеханов (заместитель Арбатова по Институту США). Я, говорит, должен Вас информировать: приходили представители "Щита" (это — офицерская оппозиционная организация) и говорят, что под Москвой замечено подозрительное передвижение воинских частей… Я отнесся — критически.

И не стал говорить об этом М. С.'у. А после Мэтлока он мне, похвалив Буша "за заботу" и посмеявшись над наивностью американцев, сказал: "Ты знаешь, Примаков мне вчера говорит: Михаил Сергеевич, Вы учтите! Вы слишком доверились КГБ, службе Вашей безопасности. Уверены ли Вы в ней?"

Вот, говорит М. С., и этот — паникер. Я, говорю ему: "Женя! Успокойся. Ты-то хоть не паникуй".

Однако, думаю, это сигналы и визит Мэтлока подогрели его, подтолкнули к тому, чтобы устроить настоящий разнос Верховному Совету. (В газете наиболее смачные места из его выступления "сглажены"…).

После этой своей речи в ВС он мне звонил — крыл этих подонков и сволочей площадными выражениями.

Ну, вот сегодня действительно свободный день. Вчера — успел закончить переговорные материалы для Койвисто (приезжает в понедельник). Впрочем, после всех МИД'овцев и своих консультантов пришлось опять мне все писать заново. Не секут "момента", не умеют писать "под" Горбачева: обычные мысли, других уже нет, но не находят им обрамления, чтоб не выглядели банальностями.

Подготовил также вопросник — для телефонного разговора с Колем утром завтра.

Вчера было 22 июня… Вспоминал все — час за часом, как все тогда было. И не очень глядел в ТВ — был на работе. А говорят, меня вчера уже показали с Сашей Безыменской в фильме: "Будь проклята война"… Только из 40 минут, которых я наговорил, оставили 5–7!

24 июня. Понедельник.

Вчера из ряда вон бездарный день. Не поехал в Успенку. Слушал проигрыватель, который я сначала долго чинил (на самом деле портил). Лещенко, Высоцкий, Вивальди!! — с фаготом. Потом с Н. Н. — в Манеже. Некто Казатин. 1000 картин на одно лицо — в основном портреты жены и петуха. Манера — как если бы идти и брызгать из ведра большой кистью на холст или бумагу. Не волнует. И не понятно… Но — в 30 странах выставлялся и самый валютный наш художник.

Шли по улицам. Жарко, утомительно, раздражающе — особенно, под аккомпанемент ее умных высокограмотных рассуждений на разные действительно серьезные темы.

Устал как не знаю что, да еще потом в очередях настоялся за молоком… Очередь подошла — продавщица кричит в кассу: молоко кончилось. И пришлось идти в другой магазин против (увы!) американского посольства.

Сегодня разговор М. С. с Колем. Договорились съехаться в Киеве 5 июля.

А "Шпигель" опубликовал сугубо тайное мартовское письмо М. С. к Колю (там — просьба о новом кредите и паушальном соглашении относительно военного имущества).

А в 3 часа — Койвисто. 95 % времени М. С. рассказывал о наших делах. Это я слышу который раз. Тот был предельно деликатен и молчалив… Хотя, видно было, чувствовал, что такой сверхоткровенный рассказ ненужно излишний. И ведется не без умысла, чтоб финн не рассчитывал на оплату долгов и был снисходительным в новых сделках.

Когда перешли к переговорам в делегациях, Койвисто стал разговорчивее, насколько это возможно для финна. И протянул идею, на которую М. С. не обратил внимания. Может, она и не была на это рассчитана: мол, торговый договор 47 года был для другой эпохи, когда у нас (у Финляндии) была большая экономическая зависимость от вас (от СССР)… А теперь, мол, можем обойтись без прежних соглашений. (Это по сути подкоп и под Основной договор 1948 года…).

В теме о европейских делах М. С. почему-то заговорил о нерушимости границ как святом принципе Парижской хартии. И это — после того, как пояснил, что с прибалтами придется разводиться! Койвисто отмалчивался. Мудро, ибо полемизировать бессмысленно.

26 июня 1991 года. Среда.