Совок – 11

— Эх, Ангелина Васильевна! — не удержался я, — Чему тут удивляться! Вы же такая приятная женщина! Понятно же, что у любого мужчины к вам тянутся не только взгляды, но и руки! — не стал я юлить и притворяться, что принадлежу к подвиду следователей-вегетарианцев.

— Да, я, конечно же, всё это понимаю! — печально посмотрела мне в глаза расстроенная и разочарованная мужским коварством женщина, — Но он при этом еще всегда говорил: «Ух ты, моя котлеточка!».

Меня передëрнуло от услышанного. И сразу же захотелось как-то посильно пожалеть эту несчастную женщину. И таки да, Данилин, он всë же прав! Ближайшие пару недель мне лучше дома не жить. Ни у Паны, не у себя. Так что, не блуда ради, а токмо… И Ангелине Васильевне хоть как-то поспокойнее будет. На то я и милиция. Тут самое главное, это самому себе всë правильно объяснить! Н-да…

Глава 23

Работать с женщиной, которая всё еще находилась в полуобморочном состоянии, я посчитал пустой тратой времени. Пока буду приставать к ней с неприятными вопросами, после которых раз за разом придётся отпаивать её водой, остальные жители подъезда успеют помыть ноги и благополучно отойти ко сну. А с самого раннего завтрашнего утра большинство этих граждан уже уйдут на работу.

— Вы вот что, Ангелина Васильевна, вы сейчас заходите к себе в квартиру, а я пока пройдусь по вашему подъезду! — принял я единственно верное в данной ситуации решение, — А потом, примерно этак часа через два, я к вам обязательно зайду. И мы с вами обстоятельно побеседуем под протокол! — подняв с пола сумку, я протянул её гражданке Лапиной.

Женщина слабо улыбнулась и, поблагодарив, попыталась вставить ключ в замочную скважину. Поняв, что ей это сейчас не под силу, я забрал из её трясущейся руки связку и сам отомкнул оба замка. После чего пропустил Лапину в квартиру и вернул ей ключи.

Да, мне было лень делать тупую и в общем-то уже бесполезную работу. Но непреклонная воля бородатого следака Семёнова-Азина выбора мне не оставляла никакого. Деваться было некуда, эту рутину мне придётся отбыть от начала и до конца. Даже, с учетом уже обнаруженных во время обыска полуфабрикатов из нежной женской плоти. И процессуально, кстати, оформленных так, что для обвинительного приговора их будет более, чем достаточно. Их с большим избытком хватит. Однако, от исполнения обязательной программы отвертеться мне сегодня не судьба, ибо желания поссориться с руководителем следственной группы у меня не было. Тяжко вздохнув, я пошел по квартирам набирать критическую бумажную массу. Ту самую, которая всегда необходима для процессуальной весомости любого резонансного дела.

В дверь впечатлительной гражданки Лапиной я позвонил намного позже, чем сам рассчитывал. Допросив половину жильцов подъезда, я решил наконец-то заняться и Ангелиной Васильевной. Она, в отличие от безликого соседского сообщества гурмана Евстропова, так ничего мне о нём и не поведавшего, была более сведущим субъектом. Всё-таки, жила с ним на одной площадке. И хоть как-то, но всё же, хоть и нечасто, но лично контактировала с ним.

Долго в дверь звонить не пришлось. Как мне показалось, гражданка Лапина к этой минуте успела не только подкраситься и приодеться. Судя по не совсем еще высохшим волосам, она еще сподобилась принять душ. И да, заметно посвежевшая Ангелина Васильевна понравилась мне еще больше. Впрочем, не исключено, что эффект её внешней привлекательности самым значительным образом усугубился запахами вкусной еды. Соблазнительно выплывшими мне навстречу из открывшейся двери.

— Проходите, Сергей Егорович! — приветливо улыбнулась мне обладательница круглых коленок и трепетной свидетельской души. — Вы ведь, наверное, уже проголодались, а я как раз ужин приготовила. Составите мне компанию? Да вы проходите, проходите, не стойте в дверях! — отступила она в темноту коридора.

На душе у меня от столь чуткой свидетельской заботы к следствию, несмотря на сумрачную темноту коридора, стало гораздо светлее. И много теплее. Да чего уж там, гражданка Лапина, с учетом приглашения к ужину, мне нравилась всё больше и больше. А тревога относительно ночлега в ближайшие дни, напротив, начала постепенно развеиваться. Как севильский эфир, который ненавязчиво струит свой ночной зефир.

А с ужином она и впрямь, как-то очень своевременно проявила гражданскую инициативу. Кушать мне уже давно хотелось.

Шутить на тему необычных кулинарных пристрастий местных жильцов я благоразумно не стал. Посчитав юмор подобного рода бестактным и неуместным. Вместо этого, сунув ноги в любезно предоставленные хозяйкой тапки, я направился в ванную мыть руки.