Совок – 12

Теперь уже и я, лишившись криминального соглядатая, внимательно всмотрелся в оба конца унылой окраинной улицы. И к великой своей радости увидел знакомую фигуру потомственного ордынца. Беззаботно сидевшего на лавочке через несколько домов с той стороны, откуда мы приехали с уголовником. Бежевой тройки рядом с Нагаевым не было. Это означало, что рисковать мой мудрый друг не стал и оставил её где-то за углом. Молодец Вова, нынешний век, это не пресыщенный постсоветский двадцать первый и легковой автотранспорт пока еще не средство передвижения, а достаточно редкая роскошь. И потому любой «жигуль», «москвич» или даже «запор» сразу же царапает глаз неизбалованного советского обывателя. Болезненно, до приступа черной зависти, можно сказать, царапает. Своим вопиющим и недостижимым богачеством, прежде всего.

Где-то в глубине двора послышался звук открывшейся из дома двери, а затем и невнятные голоса забубнили. Захотелось немедленно распахнуть калитку и побыстрее удостовериться, что моя Лизавета жива и пребывает в добром здравии. Но я пересилил это желание и остался на месте. Всё так же застыв у правого заднего угла багажника «копейки». Примерно метрах в семи-восьми от ворот и от калитки.

— Ты хотел её видеть, вот она, смотри! — тот, кто меня сюда доставил, шагнул со двора, крепко держа за руку мою названную племянницу, — Ну? Убедился? Теперь сам сюда иди!

— Ты как? С тобой всё нормально? — не обращая внимания на слова жулика, я впился взглядом в непривычно испуганную и поникшую Лизу.

В её глазах засветилась надежда и она радостно закивала мне в ответ, размазывая по щекам катившиеся слёзы.

До предела напряженный Губанов, приподнимаясь над забором, нервно зыркал, осматривая улицу в оба конца. По всему выходило, что Нагаева он со своего места видеть не мог, так как сектор обзора ему этого не позволял. Но даже, если бы и увидел, то с такого расстояния он бы его не узнал, слишком неблизко до него отсюда. Зато он запросто мог бы заподозрить что-то неладное. Надо было начинать загрузку их психики своими требованиями. И не уступать им ни в одном из пунктов.

— Отпускай её, тогда я зайду! — выставил я своё условие, — Вам ведь не она нужна, а я. Поэтому отпускай, иначе я прямо сейчас сдёрну отсюда! Не будете же вы стрелять в городе, да еще днём! Здесь тогда уже через двадцать минут толпа ментов будет! И тогда уж точно вам обоим вышак обеспечен! — не прекращая ни на секунду молоть языком и изо всех сил стараясь выглядеть беспечным, я подмигнул взвинченному оперу, — Ты как считаешь, Губанов, не сильно я сгущаю? Ведь так оно и будет! Давай-ка уже, капитан, скажи своему шнырю, пусть он девочку отпустит, тогда я в дом к вам спокойно зайду. И мы с тобой откровенно побеседуем. Обо всём побеседуем, о чем захочешь, обещаю!

Встреча на Эльбе пока что проходила без нежелательных для злодеев свидетелей. Но совсем не факт, что так будет продолжаться бесконечно. В любую минуту могли появиться какие-нибудь прохожие или любопытные соседи. И как при этом поведём себя мы с Лизой, жуликам было неизвестно. Это неизвестно было даже мне. А уж, тем более, напуганной Лизавете с её пубертатным возрастом. Губанов этого не понимать не мог.

— Х#й с ним, отпусти, пусть она уходит! — скривив, как от откушенного лимона физиономию, кивнул своему подельнику капитан, — А ты, Корнеев, давай, заходи и не дай тебе бог дёрнуться! Завалю и даже на полсекунды не задумаюсь! — он с глумливой ухмылкой продемонстрировал мне мой же револьвер, который они у меня совсем недавно и так бессовестно украли. — Двигай сюда, Корнеев! И быстрее двигай, пока я не передумал! — он гостеприимно поманил меня к себе стволом моего «нагана».

Лиза попыталась было воспротивиться такому развитию событий. Видимо, ей было страшно и она не хотела снова остаться одна, и в незнакомых курмышах. Да еще в надвигающихся вечерних сумерках. А, может быть, она, ко всему прочему, еще и за меня обеспокоилась. Но размышлять на лирические темы было некогда. И я, не выбирая слов, безжалостно её обругал. И указав кивком головы направление, велел немедленно уходить. Вздрогнув, как побитая собачонка и вжав голову в плечи, она засеменила прочь, то и дело оглядываясь и пытаясь поймать мой взгляд. Когда она проходила мимо, я боролся с соблазном как-то подсказать ей, что в той стороне, куда она двигается, её ждёт Нагаев. Но решил не рисковать и промолчал, опасаясь, что тем самым безвозвратно сорву её эвакуацию. Слишком уж близко находились оба паскудника и их звериное внимание сейчас было на высшей точке.

Дождавшись, когда освобождённая пельменница удалится на три десятка шагов, я направился к калитке. Бандюки были настороже и, чтобы как-то их успокоить, я продемонстрировал им свои скованные руки.

— Ты его обыскал? — перевёл взгляд с меня на своего подручного главный злодей.