Во внутреннем кармане короткой рабочей спецовки я нашел две серо-зеленых книжечки. Права и техпаспорт. А в боковом, вазовскую связку из двух ключей. Найденное я сразу же сунул себе в карман. Сзади за поясом брюк я обнаружил у бандита револьвер. Достал и осмотрел. Обычный вохровский наган. Не сильно юзанный, по состоянию, он явно не эхо гражданской. И все семь патронов в каморах барабана. Проверив все возможные нычки в одежде, включая носки и обувь, я опять позвал Бориса.
— Как там она? В себя пришла? — спросил я его, продолжая обыск жмура. — На хера ж вы мою любимую девушку так угандошили, а Борь?! — попытался я кощунственным солдафонским юмором вывести боевого товарища из ступора, — Я, между прочим, с ней серьезные отношения собирался строить! А вы её входной дверью, да по морде! Звери вы, господа офицеры! Как есть, звери!
Гусаров ошарашено следил за моими действиями и, лупая глазами, по-прежнему тупо молчал. Оно и понятно, трупов он насмотрелся всяких, но вот так, чтобы с пылу, с жару.. С горячей кровушкой и вонью горелого пороха.. С собственным, так сказать, участием в скоротечном боестолкновении.. Он стоял и смотрел на растекающуюся под трупом Воронецкого лужу.
— Боря, твою бога мать! — прикрикнул я на коллегу, — Я тебя спросил, девушка моя жива?! Вы ее там не убили?!!
— Да жива она! Жива! На кухне вон сидит. С ней там Стас! — опер Боря стал уже почти кондиционным.
— Держи, это его ствол! — я передал револьвер оперу, — Эксперту надо будет сказать, чтобы пояс с его штанов срезал. Или пусть прокурорский лучше целиком штаны с трупа изымет! Злодей-то вроде бы не обосрался. У него там на поясе с внутренней стороны наверняка следы смазки есть. И вообще, хер его знает, где и с кого он этот наган снял!
Я направился на кухню. Пора было высказать моей любимой, все, что наболело. Галя, она же Наташа, сидела в углу на табуретке, откинувшись к стене. Болезненно кривясь и утираясь мокрым полотенцем. На девушку надели браслеты и красавицей она теперь уже не выглядела. Ее лицо, еще совсем недавно бывшее красоты неземной, теперь распухло и было в кровавых разводах.
Жалко девку. Даже при том, что она хотела меня убить. Воронецкого совсем не жалко, а ее жалко. Почему так? Ущербная психика моей кобелирующей личности?
— Что ж ты, солнце мое, не успел я задремать, а ты уже постороннего мужика в дом привела?! — начал я изводить девушку ревнивыми попреками, присев напротив неё.
Подельница Воронецкого даже не посмотрела на меня. Было видно, что она в полном сознании и все слышит, но так и не посмотрела. Только полотенце прикладывала к лицу, промокая текущую из носа кровь.
— Станислав, там все чисто, а за этой присмотри, я пока пойду отзвонюсь! — повернулся я к Гриненко. — Придется идти на улицу, теперь никто из соседей до утра дверь в этом подъезде никому не откроет. Даже дорогому Леониду Ильичу.
Я посмотрел на опера и, терпеливо дождавшись его кивка, вышел из квартиры. Надо было поспешать.
В подъезде, этажом ниже я достал из кармана снятые с трупа документы. Права были оформлены на Воронецкого Анатолия Павловича 1944 года рождения. А вот техпаспорт на автомобиль ВАЗ 2101, госномер 24-65 КШВ принадлежал неизвестному Карабанову Петру Ивановичу. Нотариальная доверенность от которого была выписана все на того же Воронецкого.
Время поджимало, надо бегом искать бандитское авто и звонить в дежурную часть РОВД. Кто-то из соседей по 02, скорее всего, уже отзвонился, но и мне тоже надо это сделать. И, по возможности, без промедления!
Бежевая «копейка», как и положено, стояла во дворе соседнего дома. Быстро открыв ключом дверь, я начал обыск. В бардачке мелочевка и ничего интересного. Связка явно гаражных ключей нашлась в нише под самодельным подлокотником.
В багажнике тоже ничего интересного. Протерев своей вязаной шапкой все, чего касался руками, я аккуратно замкнул машину и поспешил к гастроному, где был ближайший телефон-автомат.
До обеда следующего дня меня тиранили и свои, и прокурорские. Сначала после моего звонка приехала следственно-оперативная группа. А следом за ней дежурный следователь прокуратуры. Потом косяком потянулись руководящие товарищи из обоих ведомств. Сонные и по своему обыкновению шибко недобрые. Начиная с начальника РОВД и заканчивая первыми руководителями городского УВД и столь же городской прокуратуры.