Совок 4 (СИ)

Когда открылась дверь, я стоял к ней лицом, оперевшись о подоконник противоположной стены. Вместо совсем еще недавно холёного молочно-румяного лика столичного барина, я наткнулся взглядом на половинку спелого и насыщенного краснотой арбуза. Лицо Аркадия Семеновича пылало малиновым заревом.

— Ах ты, сучонок! — едва уперевшись в меня мутными глазами, зашипел он и направился в мою сторону.

— Мелентьев! Аркадий Семенович! — раздался за его спиной звенящий окрик Клюйко, — Не нужно вам сейчас дополнительно осложнять себе жизнь!!

Товарищ полковник остановился, будто наткнулся на стену. Губы его беззвучно шевелились, а взгляд буравил мне переносицу. Но ни малейших поползновений в мою сторону он не делал. Да уж, Эльвира Юрьевна порой умеет быть убедительной в своих интонациях!

Так мы втроем и простояли почти минуту. Каждый там, где остановился.

— Думаешь, что самый умный? — наконец тихо заговорил мой оппонент, — Ошибаешься, паскуда! Ты у меня еще землю жрать будешь! — свистящим шепотом пообещал он мне.

Эта его угроза меня почему-то задела и разозлила. Мне очень захотелось ударить говнюка, но понимание всего нехорошего, что за этим последует, меня остановило.

— Друг, Аркадий, не говори красиво! — только и нашелся я, чем ответить вышитым звездам.

Пару раз открыв беззвучно рот, Мелентьев обмяк и отвернувшись от меня, побрел в сторону лестницы.

— Не сознался? — простодушно спросил я Эльвиру.

— Шутишь? — удивилась она, — А ты бы на его месте сознался? — в ответ я отрицательно покачал головой, — Вот! И никто бы не сознался, — убежденно заявила она, — Да, кстати, всю их группу досрочно из командировки отзывают! У них уже и билеты на руках.

Слава тебе, господи! Значит, Севостьянов, после получения информации об изъятом у комсомолок золоте, все же вылез из окопа и запустил процесс отзыва командированных. Теперь я уже не исключал того, что Мелентьева сотоварищи примут под белы рученьки в первопрестольной прямо у трапа. Ровно потому он так расстроился и зарумянился. Услышав от Эльвиры про мордовские побрякушки, он просчитал последствия и опечалился до невозможности. Кабы товарищ полковник в бега не кинулся!

— Эля, будь другом, ты потом позвони линейщикам в аэропорт, пусть проверят, сели москвичи на рейс или нет? — решил я все же промониторить дальнейшее поведение министерских товарищей.

— Хорошо, но до вылета еще три часа, — с пониманием отнеслась к моим сомнениям Клюйко, — Соберусь домой, позвоню! Ты пока иди, у меня работы по горло!

Из прокуратуры я решил отправиться в Октябрьский. Душа была против, но разум сказал, что надо. А то как-то и с руководством я обошелся не совсем корректно, и с Лидией Андреевной тоже надо было выправить ситуацию.

Время было непиковое и я решил, что еще успею пошататься по хозяйственным магазинам. Однако нигде бронзовой пудры так и не нашел. Прекратив поиски, направился в райотдел. Поздоровавшись через стекло с дежурным, я поспешил на свой этаж. Лида была на месте и, к счастью, одна. Смотреть она в мою сторону не хотела.

— А я, Лида, пришел виниться! — притворяться мне не приходилось, я и на самом деле чувствовал себя мерзавцем, — Из-за добрых чувств к тебе я тогда не пришел, Лида! Совесть меня замучила в тот вечер, душа моя! Потому унял я свою похоть и дома остался!

Лидия Андреевна по-прежнему молчала и что-то писала, сидя за своим столом, не поднимая головы. Но начинающие алеть ее уши, предательски выдавали ее острейшее внимание к моим речам. И это добавило мне вдохновения.

— Ты вот на это посмотри, Лида! — положил я перед ней свой листок о своей временной нетрудоспособности, — Не решился я прийти вчера, а ну как заразил бы тебя страшной болезнью!

Пока я каялся и взывал к пониманию, Зуева оторвалась от своей писанины и взялась внимательно изучать мою левую бумажку. Она даже шевелила губами, пытаясь что-то понять в каракулях дерматолога.

— Что это за болезнь? — сдалась всё же Лидия Андреевна, оторвавшись от больничного и подняв на меня глаза.

— Болезнь, Лида, не смертельная, но очень заразная! Хотя и приличная. Чесотка называется! — выдал, таки я свой диагноз и с удовлетворением отметил, как начальница откачнулась от лежащего перед ней бюллетня.

— Сама понимаешь, никак невозможно идти на свидание и подвергать самого близкого человека такому риску! — сел я на стул, а Лидия Андреевна после моих слов зачем-то вскочила.

— Зато теперь я точно знаю, что здоров, повторные анализы пришли, — уверенно похлопал я себя по груди, показывая, что гарантии моего здоровья у меня в кармане. — Завтра закрываю больничный и на службу! Соскучился я Лида, по работе! — поднял я глаза на нависшую надо мной начальницу, — А по тебе, так и вовсе истосковался!

Руки как-то сами обхватили Зуеву и стиснули ее роскошную задницу. А голова сама собой приникла к по-прежнему, почти плоской груди.

А ведь, скорее всего, сиськи у неё больше уже не вырастут, машинально отметилось в голове. И без всякого перехода, вспомнилось, что надо позвонить Клюйко насчет отбытия варягов.

С трудом оторвавшись от теплой Лиды, я пошел в свой кабинет звонить.