Совок 4 (СИ)

Глаза Лидии Андреевны уже не лучились кроткой нежностью. Теперь это были глаза обеспокоенного милицейского руководителя.

— Как этого московского Мелентьева убили? — задал я провокационный вопрос. — Есть версии, кто мог это сделать?

— Да вроде бы не убивал его никто, — неуверенно пожала плечами Зуева, — Говорят, что самоубийство. Хотя, с другой стороны, зачем ему самоубиваться? С какой стати? — вопросительно посмотрела на меня она.

— Ну, знаешь! — не согласился я, — Чужая душа потёмки! И что там, в этой полковничьей душе было, одному богу известно! Кто выезжал?

— Все выезжали! — хмыкнула Лида, — Дергачев, Захарченко, Тютюнник. Город был и область. Ну и прокуратура, само собой!

— А из оперов кто там был, не знаешь? — с надеждой спросил я.

— Они почти все там были! Тютюнник их вместо оперативки всех на место выгнал. Он же понимает, что начальство отметится и свалит, а за результат по-любому с него спросят, земля-то его! Тем более, что этот полковник из их службы. Там и областных оперов понагнали!

Выпытывать дальше я не стал. Теперь надо просто случайно столкнуться в столовой с Гриненко или с Гусаровым.

Дверь распахнулась без стука. На пороге стояла еще не утратившая гневного румянца Тонечка. Вид она имела официальный и строгий.

— Корнеев, к шефу! Срочно! Жалоба на тебя пришла. Из обкома партии, между прочим, — мстительно округлила глаза Антонина.

— Ты, Тоня, опять что-то перепутала! — снисходительно посмотрел я на пританцовывающую девицу, — Орден мне, наверное, прислали, а ты про какую-то жалобу!

— Ничего я не путаю! — гордо пискнула Тонечка, — Жалоба! За укрывательство опасного преступника! Давай, уже, иди. Шеф срочно велел!

— А откуда Данилин узнал, что я в РОВД, а? А ну, колись, Антонина, это ты меня сдала? — до меня уже дошло, чья это жалоба докатилась до райотдела.

— Никого я не сдавала! — краснее кумача побагровела околоначальственная барышня. — Я с Валентиной Викторовной разговаривала, а Алексей Константинович услышал, — взялась оправдываться Тонечка. — Иди, он ждёт!

— Я, Антонина, до завтрашнего дня на бюллетне, а, стало быть, руководству никак неподвластен! — решил я потролить подставившую меня девицу.

Тонечка переминалась на месте и растерянно хлопала ресницами. Ей и в голову не приходило, как можно не пойти на зов самого Алексея Константиновича Данилина.

— Ладно, — пожалел я перегревающийся биопроцессор девушки, — Веди меня к руководству, Антонина!

Учтиво поздоровавшись с капитальной женщиной в приемной Данилина, я прошел в кабинет начальника.

— Здравия желаю, товарищ майор! — бодро, но негромко поприветствовал я руководство. — Вызывали?

— Проходи, Корнеев! — призывно махнул мне дымящейся сигаретой шеф. — Присаживайся!

Я послушно подошел к столу и отодвинув стул, разместился через стол от Данилина. Алексей Константинович рассматривал какую-то лежащую перед ним бумажку и время от времени отрывался от нее, чтобы взглянуть на меня.

— Похоже, что у тебя серьезные неприятности, лейтенант! — без малейшего сочувствия сообщил мне мой начальник, — Это ведь надо же так умудриться, чтобы одному и тому же следаку захотели оторвать голову и обком партии, и прокуратура! Кому ты так на х#й соли насыпал, Корнеев?

— Пока не знаю, товарищ майор! Разрешите ознакомиться? — указал я глазами на бумажку, которую он дырявил взглядом.

— Езжай в прокуратуру, там такая же! — прикурил следующую сигарету Алексей Константинович, — Там и ознакомишься! — он взглянул на пришпиленную к копии жалобы записку, — Двадцать третий кабинет, там тебя ждут!

— Завтра поеду, сегодня я еще на больничном, — уперся я в отместку.

— Ну, завтра, так завтра! — проглотил мой афронт Данилин, — Тогда чего ты здесь трешься, иди домой и болей!

Не по-доброму ко мне настроен главный следак района. Либо хлопот я ему много доставил, либо простить мне не может унижения, которое ему обеспечил покойный полковник Мелентьев в моем присутствии. И то, и другое плохо.

— Есть идти болеть! — я развернулся и направился к двери.

— По делу Вязовскина на тебя жалоба. Две бабы утверждают, что ты уголовное дело разваливаешь в отношении него! — уже в спину бросил мне Данилин, когда я переступал порог.

А не такой уж и мерзавец мой шеф, оказывается! Предупредил всё же! Улыбнувшись капитальной женщине и подмигнув Антонине, я пошел в свой кабинет. Надо было освежить память и полистать дело на газовщика Вязовскина.

В кабинете я был один и никто не мешал мне сосредоточиться на уголовном деле. Я уже почти закончил, когда зазвонил телефон. Поскольку я официально не на службе, то и трубку поднимать мне резона не было. Но аппарат продолжал надрываться и я в приступе слабоволия протянул к нему руку.

— Слушаю, Корнеев! — раздраженно представился я неизвестному абоненту на том конце линии.

— Здравствуй, Сережа! Куда же ты пропал? — голосом Липатниковой Тани поинтересовались из трубки.

Глава 14