Совок-7

— Я вас хорошо поняла, Сергей Степанович, мы немедленно, прямо сейчас берём документы товарища Гриненко в работу! Думаю… Нет, я уверена, что вопрос будет решен положительно. Как только отпущу товарищей, сразу же пойду к руководителям парткома и профкома! Всего доброго вам, Сергей Степанович!

Положив на аппарат трубку, женщина достала из ящика стола зеркальце и, не обращая на нас со Стасом внимания, начала промокать платком испарину со лба.

— Страшный ты человек, Серёжа! — с интересом, но без благости во взгляде посмотрела она на меня.

Вот и пойми этих женщин. Н-да…

Глава 2

— Как ты считаешь? Получится у Боровиковой с профкомом договориться? — с ничего не видящими перед собой глазами, беспрестанно пытал меня Гриненко, пока я крутил рулём.

— Да откуда мне знать! — теряя остатки терпения, огрызнулся я, — Ты же всё время рядом был и слышал то же самое, что и я! И нахера ей с кем-то договариваться, если всё уже практически решено? Ты сам-то можешь представить, что какой-то профком попрёт против угнетающей партийной верхушки? Ведущей этот самый профком к светлому коммунистическому будущему! — раздраженно пытался я успокоить уже надоевшего мне своими причитаниями другана.

— Единственное, в чём этот прелестный профком может тебе подгадить, так это в том, что не трёшку дадут, а двушку. Тут к ним сложно будет придраться, просьбу горкома они удовлетворят, а количество комнат, это уже мелкие частности. Здесь уж такой принцип имеет место, что дарёному коню в зубы смотреть могут и не позволить!

— Серёга, ты чего?! — Стас развернулся ко мне и в его глазах появилась возбуждённая осмысленность, — Да я счастлив буду, если и вправду двухкомнатную квартиру выделят! Мы сейчас вчетвером, меньше, чем на пятнадцати метрах живём! Кухня и удобства в коридоре! Я на жену залазаю, только когда дети в коридоре, с соседскими спиногрызами играют или, когда уже совсем поздно и они надёжно спят!

Услышав эти сентенции, я испытал душевный дискомфорт, вспомнив о трофейной трёхкомнатной квартире, в которой я прописан один. Не имея ни жены, ни детей, ни плетей.

— Нет, дружище, это ты сейчас, будучи на безрыбье, готов на двушку согласиться, — отогнал я неудобные мысли о социальной справедливости, — А заселишься и уже через месяц будешь кусать собственный копчик от досады, что не извернулся и не выдрал трёхкомнатную! Уж ты мне поверь! — вспомнил я свои жилищные мытарства прошлой лейтенантской жизни.

— А посему, трёшка и только трёшка, друг Станислав! Завтра куплю шампанское и коробку конфет, и заеду к Боровиковой еще раз. Думается мне, что этот вопрос она для нас сможет решить. Баба она ушлая, да и мне некоторым образом обязана. Вот пусть и отрабатывает! — успокоив тем самым свою покладистую старушку-совесть, я подмигнул оперу.

— Ты, главное, в своём «углу» молчи и хмурь брови! Изображай безысходность, так партийцы из горкома велели. Ситуация на самом деле скользкая, район-то у нас совсем не Советский! Хоть и Октябрьский.

Стас клялся и божился, что и под пытками никому не расскажет о затеянной нами жилищной программе. Ни в семье, ни в родном подразделении. Даже верному и надёжному Боре Гусарову.

К РОВД мы подъехали вовремя. Служивый милицейский люд уже начал перемещаться в сторону столовой. Мы тоже решили не отрываться от масс и двинули в сторону точки общепита.

— Пристраивайтесь! — воровато покосившись на стоящую за ней очередь, предложила нам Тонечка.

Гриненко сочувственно посмотрел на меня и, видя, что я не спешу воспользоваться заманчивым предложением, вежливо отказался. Сразу за нас обоих. Антонина в ответ недобро сощурилась, глядя при этом почему-то не на Стаса, а на меня.

Стараясь не встречаться с гиперактивной девушкой глазами, я поспешил в хвост очереди. Есть-то, все равно хотелось.

Отстояв положенное и без помех пообедав, мы с Гриненко разошлись по своим службам.

— Давно вернулся? — зашедшая почти сразу, как только я разложил на столе дела, Зуева была настроена мирно.

— До обеда еще! — честно ответил я, — Чего нового в нашем следствии с утра? — закинул я удочку, подозревая какой-то подвох.

— Нового ничего, всё по-прежнему! — обнадёжила меня Лида, — Пошли ко мне, за дело распишешься! На ликеро-водочном заводе недостачу бэхи выявили, дело возбудили по факту, без личности. Теперь нам с ним возиться. Тебе, то есть! — поправилась начальница.

«Ликёрка» всегда была черной дырой и хищения там не прекращались ни на минуту. Но не в том была беда. Главной проблемой было то, что висящие там «баранки» никогда или почти никогда не раскрывались. Особенно, если дело касалось сырья. Спирта, другими словами. Который с мистическим постоянством пропадал между двумя складами. Между складом спиртзавода и складом этой самой «Ликёрки». Которым заведовал некий Борис Аскольдович Лашманов. И вот, настал тот момент, когда аскольдова могила разверзлась передо мной. Одним нераскрытым висяком в моём сейфе теперь будет больше. Оно, конечно, не смертельно, но неприятно.