Совок-7

— Закрывай ящик, с собой его наверх возьмём! — скомандовал я военному, пряча ствол, — И пошли, Виктор! Душно тут у тебя, резиной и смазкой воняет!

Прапор послушно застегнул ящик и взялся за него двумя руками. Я решил не рисковать, оставив в его руках эту увесистую железяку. Сработала природная и далеко не благоприобретённая в милиции трусость. И еще богатое воображение.

— Стас! — шумнул я оперу, озирающемуся на богатства пещеры Али-Барсукова, — Сюда ходи!

— Помоги гражданину, прими у него ящик! — указал я ему глазами на кейс. — А я пока свои бумажки соберу! — попросил я друга, когда он быстрым шагом переместился к нам.

Поднявшись в дом, мы прошли за Барсуковым-Сусаниным в просторный зал, густо заставленный современной полированной мебелью. Перед тем, как рассесться за прямоугольным большим столом, застеленным скатертью, я отпустил сестёр домой. Предварительно предупредив, что их услуги в качестве понятых, мне еще понадобятся. Потом я послал Стаса за Лизой, которая вместе с Нагаевым должны были ждать в машине у местного продмага.

Велев скучающему эксперту приглядывать за Барсуковым и его конкурсанткой, я пошел к машине ОВО. Надо было связаться по радиостанции с дежурным. Наверняка Аскер уже криком изошел, потеряв следственно-оперативную группу. Я был удивлён, что сержант-водитель ни разу еще не прибежал на подворье прапора за мной.

— Дежурный меня не вызывал? — спросил я, с книжкой в руках скучающего водителя, — Два раза вызывал, спокойно ответил мне он. — Я сказал ему, что вы в адресе работаете.

Взяв в руки микрофон и нажав тангенту, я запросил «Волгу». «Волга» ответила почти сразу, повторить пришлось только единожды. Радиостанция, это не телефон, её слышат все. Включая дежурные части УВД города и области. Поэтому вызываемые абоненты, как правило, отвечают незамедлительно.

— На связи «Волга»! — раздался из динамика искаженный голос Аскер-заде.

Сообщив ему об установленных мной в адресе признаках преступления, предусмотренных статьёй сто сорок седьмой УК РСФСР, предусматривающей уголовную ответственность за мошенничество, я с содроганием в душе поинтересовался обстановкой в районе.

— Тихо пока! — успокоила меня «Волга», — Надолго ты там? — поинтересовался Аскер.

— За час управлюсь! — самонадеянно обнадёжил я дежурного, — Клиент активно сотрудничает со следствием!

Дав отбой «Волге», я успокоенным вернулся в дом. Меня встретило всё то же и те же.

Эксперт-криминалист, как ему и было велено, следил за сожителями. А те, не глядя друг на друга, молча скучали.

Я уселся за стол напротив хозяина дома, открыл зиповский ящик и, придвинув его к себе, начал изучать его содержимое.

Быстро пролистав оба паспорта, я удостоверился в том, что один из них барсуковский, а второй принадлежит сидящей на диване даме. В нём было указано, что передо мной Аникина Ольга Маратовна. Тридцати семи лет от роду, разведённая и прописанная в Ленинском районе. Отложив обе ксивы в сторону, я продолжил свои исследования.

Следующей моей находкой оказалось свидетельство о рождении Филатовой Елизаветы Владимировны. Урождённой в недалёком пригороде пятнадцать с небольшим лет назад. Значит, не обманула меня Филатова Лиза из Урюпинска насчет своего возраста.

Оставив деньги на потом, я приступил к тетрадям. Наблюдавший за моими действиями военный, заёрзал.

— Это личное, лейтенант! — подал он голос, — Очень личное. Отдай, пожалуйста!

— Рот закрой, Витя! — цыкнул я на взбодрившегося прапора, — В этом доме теперь ничего твоего личного нет! Во всяком случае, пока я обыск не закончу!

И начал листать общую тетрадь в клеёнчатой обложке. Исписана она была почти полностью. От первого лица. Лицо это, судя по проявленной только что реакции, сидело напротив меня. И если манера изложения ни стилем, ни почерком не привлекала и не радовала, то содержание было достаточно колоритным. С описанием множества подробностей и процессов. И с упоминанием имён и, что самое приятное, фамилий.

Оценив первый том, я взялся за следующую тетрадь-близняшку. В ней не было пикантных отвлечений. Зато было отображено, быть может, единственное, но по-настоящему положительное качество прапорщика Барсукова.

Его склонность к скрупулезному учету товарно-материальных ценностей. Не только касаемо того, что мне пришлось сегодня лицезреть в его замечательном капонире. Но и всех тринадцати Изаур, которые прошли через его огород и панцирную кровать.

Теперь я был счастлив, как бывает счастлива русская борзая. Удачно распутавшая все петли убегающего от неё зайца и уже догоняющая его по финишной прямой.

Здесь было всё! Фамилии, имена и отчества. Адреса и паспортные данные. И сроки заездов. Которые в трёхмесячной цикличности осуществлял на этих несчастных Барсуков. По своему огороду и экзаменационной койке.

— Ты член ленинской партии, Барсуков? — вполне серьёзно задал я тому вопрос, — Состоишь в КПСС? Есть у тебя партбилет?

Всмотревшись на несколько минут в моё лицо, военный Виктор решился ответить.

— Нету у меня никакого партбилета! И не было никогда! — отрёкся от святого он, немного насторожившись.